Довмонт: Неистовый князь. Князь-меч. Князь-щит. Андрей Посняков
проводил гостя в людскую, и вроде как успокоились все до утра, до рассвета. А, как зорька забрезжила, как петухи запели, позвал Будивид слугу. Велел будить Вилкаса с Локисом – здоровенных парняг, волхвов молодших, да и самому собираться.
– Мало ли, пригодишься где…
Да уж, конечно же, как не сгодиться расторопному слуге? На то ведь его и купил хозяин.
Утро выдалось славное – светлое, теплое, радостное! В бледно-голубом небе вытянулись прозрачные серебристые облака, подсвеченные снизу солнцем, сверкающий край которого едва только показался за дальним лесом. В густой траве искрилась под ногами роса, порхали разноцветные бабочки, на ветках деревьев весело щебетали птицы. В такое утро хотелось и самому радоваться. Побежать, заорать, да, на бегу скинув одежку, сигануть с разбега в реку!
Правда, нельзя сейчас в реку, не до того. Хозяйское дело важнее. Выехали с усадьбы на четырех конях. Сам волхв, двое его помощников и этот, вчерашний. Славко бежал рядом, поднимая босыми ногами серую дорожную пыль. Долго ли, коротко ли, а парнишка отставать начал, тогда один из парняг, Вилкас, схватил его за шиворот, приподнял да усадил пред собой, на конскую холку. Теперь поехали куда быстрей, поскакали так, что только ветки перед глазами мелькали.
Ехали недолго. Свернув с широкой, накатанной возами дороги, углубились по узенькой тропинке в лес, а там и вообще привязали лошадей на полянке. Дальше пошли пешком, все больше в гору, пока не забрались на холм, оказавшись у старого дуба. Огромный был дуб, высоченный, а уж толстущий – десятеро вряд ли обхватят! Возле дуба, рядком лежали серые плоские камни, а перед ними были вкопаны деревянные резные столбы… Идолы! Поганые языческие божки! Капище…
Испугавшись, Славко хотел было украдкой перекреститься, но не успел – дюжие слуги волхва внезапно схватили его за руки, сорвали рубаху и поставили на колени прямо на один из камней. Перед глазами охолонувшего от ужаса мальчишки кривилась в злобной ухмылке деревянная рожа страшного языческого божка.
– Господи Иисусе…
Славко дернулся, да не тут-то было! Здоровущие парняги-волхвы ухватили его за плечи и держали крепко. Будивид же недобро прищурился…
– Дуй, ветер! Шумите, деревья!
Произнеся пару слов, волхв посмотрел в небо… В правой руке его вдруг что-то сверкнуло, ужалило Славко в грудь… И все. Расплылась, зашаталась, исчезла мерзкая харя божка. Померкло солнце.
– Готов, – вытащив нож из груди жертвы, Будивид вытер окровавленное лезвие об траву. – Надеюсь, Пикуолис будет доволен и поможет нам в нашем многотрудном деле.
– Теперь уж точно – поможет, – поглядев на мертвое тело, кивнул человек в сером плаще. Вчерашний гонец. Вестник. – А то ж!
Молодые кривисы, помощники жреца, сноровисто отрезали принесенному в жертву ребенку голову и вопросительно уставились на Будивида. Алая кровь падала с их рук в траву, застывая дымящейся дрожащей росою. Росою богов, росою войны, росою предательства.
– Тело оставьте волкам, а голову повесьте на ветку, –