Аргонавты Времени. Герберт Джордж Уэллс
Вейр был бледнее обычного. В последнее время он плохо спал, ему часто снился Континентальный экспресс[49]; иногда миссис Обри Вейр пускалась вдогонку – ему представлялось, как она превращает трагедию в фарс, со слезами на глазах протягивая ему запасную пару носков или еще какую-нибудь забытую им ерунду, а за ней возбужденно бурлит весь Райгейт… весь Редхилл! Он никогда еще ни от кого не сбегал, и ему мерещились неприятные объяснения с гостиничной администрацией. А вдруг миссис Обри Вейр заранее всем телеграфирует? Его посетило даже пророческое видение заголовка в грошовой вечерней газетенке: «Юная леди похищает малоизвестного поэта». Отсюда и дрожь в его голосе, когда он спросил: «Почему непременно бежать?»
– Не хочешь – не надо, – ответила она, по-прежнему не глядя на него.
– А ты хорошо подумала о последствиях для себя? Потому что для репутации мужчины, – медленно произнес Обри Вейр, рассматривая листья в руке, – подобные эскапады скорее на пользу, но для женщины это позор – общественный, моральный…
– Значит, это не любовь, – сказала девушка в белом.
– Ах, моя милая, подумай о себе!
– Болван! – пробормотала она.
– Что ты сказала?
– Ничего.
– Но почему не оставить все как есть – встречаться, любить друг друга, безо всяких скандалов и драм? Может быть, нам…
– Нет, – перебила его мисс Смит, – вот это было бы чудовищно.
– Наш разговор убивает меня. Жизнь так хитро устроена, в ней все так переплетено, тысячи невидимых нитей связывают нас по рукам и ногам. Я сам не понимаю, что правильно, а что нет. Ты должна учитывать…
– Настоящий мужчина разорвал бы путы.
– Достоинство мужчины, – провозгласил Обри Вейр, заделавшись вдруг моралистом, – не в том, чтобы поступать безнравственно. Моя любовь…
– В крайнем случае мы могли бы вместе умереть, мой милый, – сказала она.
– Господи Исусе! – опешил Обри Вейр. – То есть… подумай о моей жене.
– До сих пор ты о ней не думал.
– В этом… В самоубийстве есть привкус трусости, предательства, – сказал Обри Вейр. – И вообще, я все-таки англичанин, у меня стойкое предубеждение против бегства, не важно от кого или от чего.
Мисс Смит едва заметно улыбнулась.
– Сейчас я поняла то, чего не понимала раньше: моя любовь совсем не то же самое, что твоя.
– Может быть, все дело в разнице полов, – предположил Обри Вейр и, почувствовав, что сморозил глупость, надолго замолчал.
Некоторое время они сидели в тишине. Внизу, в Райгейте, горела уже не пара огоньков, а пара десятков, и в небе у них над головой появилась первая звезда. На девушку напал смех – почти беззвучный, истерический смех, который почему-то показался обидным Обри Вейру.
Она встала.
– Меня скоро хватятся. Надо идти.
Он проводил ее до дороги.
– Так что же – всему конец? – спросил он, испытывая странное смешанное чувство облегчения и тоски.
– Да,
49