Кигель Советского Союза. Юлия Волкодав
кивает Марине, появившейся с подносом. – Так вы не расстаётесь? В прошлый раз ты заявляла, что тебе стыдно жить с молодым любовником, будучи всего лишь Заслуженной.
– Андрей, хватит ёрничать! Я пришла к тебе как к другу!
Слёзы уже не только в глазах, но и в голосе. Но Кигель знает Лильку сорок с лишним лет, на него её театральные эффекты давно не действуют.
– Лилька, не разводи сырость. Пей чай.
– С коньячком, я надеюсь?
– Естественно. Другого не держим. Я же сказал, будет тебе звание. На шестьдесят пять будет.
– Ты позвонил?
– Я лично поговорил. В бане. Все дела такого уровня решаются исключительно там. – Он улыбается, и совершенно непонятно, серьёзно говорит или шутит. – Но и ты не плошай. Пусть в маленьком, камерном зале, в том же «Мире», но концерт должен быть. Афишный! Если нужно, я помогу с организацией. И выступлю, конечно. И Лёнька выступит. Да всех наших соберём, старую гвардию. Потому что юбилей певицы Ахундовой – это её личные проблемы. А юбилейный концерт певицы Ахундовой – это событие, на которое нельзя не отреагировать. Особенно если документы на звание собраны, поданы и пролоббированы.
– Андрюшка, я тебя люблю!
– Даже не сомневаюсь, – хмыкает Кигель. – Только не целуй, я потом такое количество помады не отмою. А у меня концерт сегодня.
Когда за Лилей закрывается дверь, Андрей Иванович снова берётся за телефон. Позвонить одному важному человечку и напомнить про документы Ахундовой не помешает. А то затеряются в министерстве, сколько раз такое бывало. Припозднилась Лилька, конечно. В шестьдесят пять толку от этого звания? Разве что прибавка к пенсии и льготный проезд в метро. Вспомнилось, как они, Андрей, Лёнька и Марик, соревновались. Кто первым получит Заслуженного, кто Народного: сначала РСФСР, потом и СССР. Андрей Иванович до сих пор требовал, чтобы его объявляли в концертах Народным артистом СССР. Народным артистом несуществующей страны. «У меня отобрали страну, но не звание», – всегда говорил он.
***
Лилька с родителями въехала в дом напротив. Большой дом, новый, кирпичный. На его фоне их деревянный домик казался почти бараком. По слухам, в новом доме имелись центральное отопление и горячая вода прямо из крана. Глядя из окна, возле которого он спал, на светящиеся окна и тюлевые занавески большого дома, Андрей иногда думал, как хорошо было бы тоже переехать туда. Не топить каждый день печку, не таскать воду и дрова, не вставать утром, трясясь от холода, потому что за ночь их буржуйка остывала, а тонкие деревянные стены совсем не держали тепло. Да и чтобы попросторнее было, им бы хоть ещё одну комнату. У Борьки девушка появилась, мать говорит, если женится да родят, не протолкнёмся. Вовка в очереди на отдельную комнату, от завода, но сколько та очередь продлится? Андрей не столько за себя переживал. У него что? Козырное место у окошка, самый удобный топчан. Братья спали один на раскладушке, другой вообще на полу. Андрею хотелось для матери лучших условий. Чтоб не таскала выварки с бельём, чтоб не ютилась в уголке