Три кварка (из 2012-го в 1982-й). Владимир Тимофеев

      – Вследствие чего компьютер выдал неправильную команду, – попробовал догадаться Смирнов.

      – Нет. Никаких неправильных команд не было и быть не могло, – покачал головой доктор наук. – Я лично восстановил по полностью или частично сохранившимся логам всю последовательность операндов и соответствующих им директив. Как реальных, так и гипотетических с вероятностью «почти наверное». Ошибка исключена. И дело тут вовсе не в чае и не в приборе.

      – А в чём же тогда? – удивился Михаил Дмитриевич.

      – Всё дело в Андрее, – развёл руками учёный. – Он и причина произошедшего, и следствие, и результат.

      – В смысле? – не понял Смирнов, уставившись на Синицына.

      – Ну… мне трудно сразу всё объяснить, не вдаваясь в детали, – протянул тот. – Для неподготовленного слушателя это сложно.

      – А вы по-простому попробуйте. По-крестьянски, как для колхозников.

      – Хм, для колхозников, – усмехнулся завлаб, трогая себя за ухо. – Хорошо. Тогда мы сейчас вот как поступим.

      Открыв портфель, он вытащил оттуда бумажный лист, положил на стол и пристально посмотрел на Смирнова.

      – Знаете, мне после того случая каждую ночь снятся какие-то странные сны. Словно я помолодел лет на тридцать и снова учусь в институте. Причём, всё, абсолютно всё, выглядит настолько ярким, будто это происходит на самом деле. А вчера приснилось ещё кое-что. Такое, что не смог удержаться и записал поутру всё, что приснилось. Основные, так сказать, тезисы. Вот, почитайте.

      Синицын подтолкнул к собеседнику листок с напечатанным на принтере текстом и чуть виновато продолжил:

      – Только не судите, пожалуйста, строго. У меня просто… эмм… есть одно хобби. Когда минутка свободная выдаётся, графоманствую понемногу. Сочиняю рассказики всякие, фантазии, мистику. Ну, в общем, и тут что-то вроде эссе наваял, типа, для души, под Стивена Хокинга22. Думал, так будет понятнее и живее, плюс какая-никакая, а тренировка.

      Смущённо пожав плечами, он указал на лежащий перед собой лист.

      Михаил Дмитриевич в ответ лишь хмыкнул и, взяв в руки «типа эссе», углубился в чтение.

      * * *

      «Подросток был ещё достаточно юным. Что значит какой-то десяток миллиардов оборотов маленькой зелёно-голубой планеты вокруг жёлтого карлика, затерянного на краю огромного скопления звёзд? Молодости присущ максимализм, и жизнь кажется бесконечной. Наступит ли конец всему или стрела времени будет вечно лететь сквозь пространство? Так ли это важно, когда знаешь, что триллионы твоих будущих реинкарнаций спят, закуклившись в коконах сингулярности. Они спят и видят сны, навеянные близостью друг друга и ощущением великой цели своего существования. Сталкиваясь между собой, они ощущают радость и симпатию, отвращение и ненависть, боль и гнев, великое счастье и странную тоску. Ощущают, но не осознают, ведь они ещё не родились.

      …Своё рождение подросток помнил неплохо. Сначала возникло пространство. Вверх-вниз, вперёд-назад, влево-вправо: эти понятия были естественны