Когда нет выбора. Ольга Гусейнова
у меня имеется еще один крупный недостаток – волосы. Красивого шоколадного цвета, но, увы, они торчат в разные стороны упругими длинными спиральками. В итоге меня везде много! Начиная с головы и заканчивая совсем не женским размером ступней. Э-эх…
В одной из лабораторий я увидела Маркуса, сидящего на столе, положив ногу на ногу, и разговаривающего со своим коллегой Витасом. Перед тем как войти, поправила кофточку бледно-желтого цвета, плотно облегающую тело, и яркую длинную зеленую юбку, которую особенно любила за то, что та скрадывала объем бедер и невероятным образом делала фигуру тоньше. Взявшись за ручку, чтобы открыть дверь, я неожиданно услышала:
– Интересно, ты тут от своей секс-бомбы прячешься или просто такой трудоголик?
Голос Витаса был веселым, но у меня улыбки не вызвал.
Этот молодой и очень амбициозный чивас частенько заглядывался на мою грудь, но как женщину не воспринимал. Хотя он в принципе мало к кому хорошо относился и часто многих унижал. Не понимала я эту странную дружбу Маркуса с ним. Как можно общаться с мужчиной, который презирает твою подругу?!
Ответ Маркуса был ленивым и бесстрастным:
– Я не любитель играть в прятки… Да и вообще играть. Это же ты у нас любишь ролевые игры… в постели.
– Я очень многое люблю и стараюсь всегда исполнять свои желания. А вот ты, Маркус, меня удивляешь.
Я насторожилась и, несмотря на неловкость, которую испытывала, невольно подслушивая разговор, продолжила стоять не шелохнувшись.
– Мы обсудили с тобой этот вопрос, Витас. Дальше не вижу смысла…
– Ну и что ты планируешь делать? – спросил чивас.
Маркус хмыкнул и ответил:
– Да ничего особенного. Мне требуется хотя бы полгода, чтобы закончить научную работу. Сейчас нужно под каким-нибудь предлогом уговорить Есению на ряд серьезных исследований. Хочу попробовать выявить особенности ее расы и возможности закрепления их у других…
– Может, и потомство от нее хочешь заполучить? – ядовитый сарказм сноба Витаса ударил по нервам.
А ответ Маркуса заставил похолодеть.
– Смеешься, Витас? Тсареки живут более пятисот лет… Есении только тридцать, она, можно сказать, еще подросток. Мне ее папаша все время этим фактом в лицо тыкает. Задрал уже!
Его собеседник насмешливо хрюкнул, затем переспросил:
– Тебе двадцать шесть лет, ей – тридцать, и тебя же ее отец ругает за то, что эту бабень имеешь? Ты шутишь?
Я заметила в щелку между дверью и косяком, как Маркус отрицательно покачал головой и наставительным лекторским тоном пояснил:
– Ты меня удивляешь, Витас. Зачем ты пошел на этот факультет учиться, если элементарных вещей не замечаешь? Я – рольф, и мой жизненный цикл не превышает ста пятидесяти лет, так что в свои двадцать шесть я – взрослый самостоятельный мужчина. Есения – тсарек и в свои тридцать еще совсем юная девчонка, у которой гормоны играют, как у подростка. Тсареки в течение жизни