Я не умру в понедельник. Рассказы-короткометражки. Дмитрий Витер
спрятал трупы. Трупы жены Оленьки и коллеги Харитона, которых он убил. Убил, застав утром в постели, когда вернулся с полдороги домой. Вернулся, потому что забыл дома сыр. Сыр, который он купил специально для мышонка Джерри. Джерри, который забывал свой лабиринт. Забывал… свой…
Что забывал Джерри? Андрей выбросил гнилой сыр в мусорное ведро, захлопнул дверцу холодильника и посмотрел на незаконченный рисунок Оленьки. Почему она не звонит из Питера? Она же собиралась туда… на выставку… Кажется…
Он еще раз проверил утюг и краны и вышел из квартиры. Спускаясь по лестнице, он набрал номер жены и долго слушал гудки.
Клаустрофобия
Многим людям неуютно в метро, в лифтах – в тесных, замкнутых пространствах, где мы чувствуем себя в ловушке, откуда не сбежать. И неважно, что опасность маловероятна или надумана – достаточно оказаться в этой тесной коробке, чтобы начать нервничать. Ладони потеют, сердце стучит, нужно что-то делать, но что, если выйти невозможно?
В пандемию ковида клаустрофобию на себе почувствовали на себе даже те, кто никогда не испытывал раньше такого чувства, – ведь это жутко день за днем сидеть в одних и тех же стенах, не имея возможности выйти наружу. Герои рассказов из этого раздела тоже чувствуют себя не в своей тарелке – в квартире, в коробке, в темноте…
Кинореференсы:
– Дьявол (Devil, США, 2010)
– Клаустрофобы (Escape Room, США, 2019)
– Куб (Cube, Канада, 1997)
– Лифт (Россия, 2006)
– Погребенный заживо (Buried, Испания, Великобритания, Франция, США, 2010)
Выход к морю
(темы «Мерцание далеких вод» и «Незапертая дверь»)
За дверью было море.
Артем тупо смотрел в проем, за которым раньше была ванная. Закрыл дверь. Открыл.
Он шагнул вперед – сырая квартира осталась позади. Солнце обрушилось как водопад – пронизало, отогрело, отпустило. Артем вдохнул соленый воздух – голова закружилась – и сел на песок.
Песок был горячим. Он сгреб его в кулак, поднес к лицу и медленно выпустил – словно наблюдал за песочными часами.
– Ну все… – прошептал Артем. – Точно крыша на карантине поехала.
Плевать.
Он кинулся в воду как есть – в халате и трениках, сбрасывая на ходу тапочки.
Море было зеленым. Прохладным. Живым. Не было промозглого апреля, и гребаной пандемии не было. Только море.
Он плескался, пока не устал. Потом вылез на берег, отдышался – и оглядел бесконечный пляж.
Вдоль берега из песка торчали двери. Очень много дверей.
За той, из которой он пришел – на песке отчетливо виднелись следы, – был его коридор, заваленный мусорными пакетами.
А потом из дверей стали выходить люди. Щурясь на солнце, они кричали, вертели головами, щупали песок, а затем кидались в море. Воздух наполнился криками на всех языках мира.
Из соседней распахнутой двери на песок вывалился толстяк с бледной кожей и рыжей бородой. На ходу вытирая сопливый нос, он пробежал