Отклонение к совершенству. Василий Головачев
у нас изменения организма на молекулярном уровне. У всех дежурных до меня и у тебя тоже оно вызывало только увеличение объема нервной массы. Но вы дежурите всего по месяцу, а я уже четвертую смену…
– Но почему именно ты?
– Потому что я, кроме всего прочего, являюсь еще работником спецотдела УАСС. Теперь понятно?
Неверов криво усмехнулся.
– Понятно. Ну и денек сегодня, новость за новостью!
– Ты не интересовался, вот для тебя и новость. Но проблема перед нами стоит трудная. Энифиане перекрыли все источники информации, кроме официального канала; это не насторожило бы нас, если бы не их излучение, проникающее в Зону через все слои изоляции и силовую защиту. Вот что, Лен, отрегулируй-ка медкомбайн, мне необходимо в течение нескольких дней контролировать твое состояние. Не волнуйся, для сравнения. Я сейчас лягу, а ты буди, если что случится.
– Хорошо, – кивнул торопливо Неверов.
– Я в бассейн. – Диего кивнул и вышел из зала.
Неверов проводил его взглядом и погасил свет в зале. За стенами Зоны бушевала гроза, и всполохи электрических разрядов освещали зал дивными переливами холодного света.
Внезапно вспыхнул виом связи с Базой, показав обстановку одного из лабораторных отсеков, у виома стоял озабоченный Доброгнев. Из-за помех виден он был плохо, но Неверову показалось, что директор Базы нервничает.
– Как буря? – спросил Доброгнев, пробежав глазами по темному залу. Голос его был едва слышен. – Впервые длится так долго. Держитесь?
– Все нормально. Что нам сделается? Стены прочные плюс защита…
– Да и в метеорологическом отношении нам повезло: Зона расположена в довольно спокойной области материка, ураганы здесь гости редкие… А где Диего? Спит?
– Пошел в бассейн, сейчас придет.
– Он в последнее время ни на что не жалуется?
– В каком смысле? – растерялся Неверов.
– Ну как тебе сказать… – Доброгнев понизил голос и прищелкнул пальцами, подбирая выражение. – Жалобы на здоровье, эмоциональные вспышки, на головную боль…
– Нет, – с облегчением сказал Неверов. – Ничего такого не было. Правда, иногда он словно прислушивается к себе, чего-то ждет…
– Ждет, значит, – пробормотал Доброгнев, уходя в свои мысли. – Ну, это в порядке вещей. Ладно, спокойного дежурства.
Виом опустел.
Вернулся Диего с яблоками и кувшином шипучего сока, налил бокал Неверову, остальное поставил рядом с диваном. Сок и яблоки были его слабостью.
Если бы Неверов пригляделся, он бы заметил, что Диего движется с закрытыми глазами, причем безошибочно. Но Лен не приглядывался. За окном дальновидения ураганные порывы ветра яростно хлестали стены здания ручьями дождя и цветного пламени. Гроза, вопреки прогнозу метеопатруля, усиливалась вновь.
…К шуршанию и скрипам затухающей вечерней жизни за стенами прибавился вдруг иной звук – долгое басовитое гудение.
Диего насторожился, прислушиваясь. Он находился в абсолютной