Ведьмина дочь. Вэнди Эттвуд
зловещим. И в этой давящей тишине раздался крик. Нечеловеческий, полный дикой боли и голодной ярости, он прорезал тишину, словно клинок, заставляя кровь стынуть в жилах.
Конь Ярослава, вороной жеребец, затанцевал на месте, встревоженно фыркая. Чуткие животные, в отличие от людей, всегда чувствовали приближение нечисти.
– Упырь! – прошептала я, и в голосе против моей воли прозвучал страх. Живя в отдалении от деревни, нам с матушкой нередко приходилось нечисть усмирять, но чтобы настолько злое создание усмирить двух человек мало. Пусть я и ведьма, но Ярослав человек.
Ярослав, не теряя ни секунды, оттолкнул меня за себя. Клинок с мелодичным звоном вылетел из ножен. В отблеске серебряного металла я заметила, как изменилось его лицо: исчезла легкая улыбка, глаза сузились, стали похожи на глаза бывалого воина, не раз смотревшего в лицо смерти.
В тот же миг вороной жеребец, не выдержав напряжения, с диким ржанием рванул прочь, ломая кусты и ветки. Ярослав даже не посмотрел в сторону сбежавшего коня. Он стоял неподвижно, словно вкопанный, наблюдая за тем, как из лесной чащи к ним неумолимо приближается опасность.
Тварь выскочила из-за деревьев так же стремительно, как молния бьет в землю. Кожа её, гнилостно-зелёная, обтягивала кости, словно гнилое полотняное платье, а из разорванного рта, наполненного острыми, как иглы, клыками, стекала густая, черная слюна. В тусклом свете, заходящего солнца, горели нечеловеческой яростью глаза – красные, словно раскалённые угли.
Ярослав, не дрогнув, встретил упыря. Клинок его, верно, заговоренный против всякой нечисти, вспыхнул в воздухе серебряной молнией. Упырь зашипел, отпрянув на шаг, но не остановился. Он бросился на Ярослава, целя когтистой лапой в горло.
Я несмотря на сковывающий ужас, поняла – не смогу оставаться в стороне. Не сейчас, когда рядом со мной, сражается тот, кого я едва знала, но кто уже успел затронуть ледяное озеро моей души.
Собрав вокруг себя силу Мары, холодную и безжалостную, я прошептала древние слова заговора, ещё с матушкой разученные. Воздух вокруг меня задрожал, пространство исказилось, словно тонкий лёд под тяжестью ноги. В тот же миг корни деревьев ожили, вырвались из земли и снега, сплетаясь в узловатые плети. Одна из них устремилась к упырю, сбив его с ног. Тварь заревела от злости, пытаясь вырваться из ловушки, но я уже направляла новую волну силы.
Опутанный корнями, упырь выл, клацая зубами. Подойдя ближе, уже без опасения, я присела рядом с ним.
Ладонью провела над полуразложившейся головой, пытаясь выцепить из пространства последнюю нить связывающее это тело с миром яви. Дернув на себя, почувствовала, как обожгла невидимая нить мою руку и оборвалась. Упырь перестав трепыхаться, обмяк, клацнув челюстью в последний раз.
– Не преемницу ли Мары Триединой я повстречал в лесу?
– Может и её, какая разница теперь? – я встала, обернувшись на пораженного Ярослава.
ГЛАВА 4
Я смотрела на Ярослава. Он склонив голову на бок внимательно изучал меня,