Стрелы в полете. Алексей Корепанов
Мама после окончания вуза два десятка лет отпахала в НИИ химволокна, пока не уволили по сокращению штатов. Отец преподавал в педагогическом, читал географию, защитил диссертацию по малым рекам региона… и умер девять лет назад. Сердце. Прямо в троллейбусе.
А ведь неладно что-то было уже давненько, Сергей это помнил. Помнил, как мама укоряла отца, просила лечь на обследование, а тот только слабо отмахивался, распростершись на диване, пил корвалол, улыбался бледной улыбкой и поминал Нострадамуса. Предсказал, мол, великий пророк конец света в девяносто девятом – так стоит ли дергаться, бегать по врачам? Все равно скоро все покинут этот мир, да и сам этот мир провалится в преисподнюю.
Трех лет не дожил отец до «конца света». И наступило лето девяносто девятого, и Сергей вместе с другими солдатиками, высыпавшими на плац, смотрел сквозь закопченное стеклышко на изменившийся солнечный диск – выедала его черная тень. И вспоминал отца… И если и наступил тогда конец света, и мир очутился по другую сторону, за чертой, то никто, наверное, этого и не заметил.
Так и жил он уже девять лет без отца, вдвоем с мамой. И мама как-то раз – к слову пришлось – вроде как в шутку сказала, что не прочь бы уже и внучку понянчить. Мол, когда-то мечтала о дочке, а получился сын – так хоть внучку… Он тоже ответил шуткой: жена нужна в старости, чтобы ухаживала за немощным, а сейчас не жена нужна, а девчонки, и чем больше, тем лучше. А сам подумал: какая там жена! Он и себя-то прокормить пока не может, не то что семью…
А девчонки были. Разные. Кое-кого и домой приводил, чаевничали вместе с мамой. Но девчонки приплывали и уплывали. Или он приплывал и уплывал – это как посмотреть. Сейчас он дрейфовал в гордом одиночестве. Мачты последней встреченной им каравеллы едва виднелись на горизонте рядом с мачтами увлекшего ее за собой брига, трюмы которого были полны чужеземными зелеными бумажками – главной ценностью в океане теперешней жизни. И отец, и мама говорили, что раньше было не так. Но он, Сергей Соколов, родившийся в восьмидесятом, почти не жил в тех, других временах.
Да, много всякого было в его двадцатипятилетней жизни: и тонуть ему доводилось, и ломать ногу, и получить по затылку в той драке накануне выпускного увесистой металлической пряжкой ремня… но ни разу еще его не пытались сбить автомобилем.
Сергей тряхнул головой, отгоняя назойливые мысли, и переключил телевизор на другой канал. Там шла программа новостей. Под эти новости он и задремал, но почти тут же, вздрогнув, очнулся с колотящимся сердцем. Самым правильным, пожалуй, было бы сейчас раздеться, открыть пошире форточку и лечь спать, а не пялиться в телевизор. Только вот спалось ему уже несколько ночей подряд не совсем спокойно. Обрывки каких-то странных снов то и дело заставляли его ворочаться с боку на бок, сбрасывать одеяло и стонать. Он просыпался от собственного стона, переворачивал мокрую от пота подушку – и вновь проваливался в пропасть, со дна которой всплывали какие-то видения. Сны при пробуждении почти мгновенно улетучивались из памяти,