Призраки Вудстока. Эйрик Годвирдсон
собравшихся, она без лишних слов сгребла в сторону разбросанные по столу листки бумаги и сняла со стула ноги, чуть передвинувшись так, чтобы обоим было удобнее устроиться. Видимо, она была против не любой компании, а только конкретно той, что так настойчиво зазывала ее к себе только что.
– Ах вот оно что! – громко возвестил Лысина, Иезекил-Бейсболка кисло выругался, а тип в серой кепке поднялся на ноги и предложил:
– Ну все к черту, погнали отсюда, парни.
И три типчика вышли прочь, загрузились в свой «Ровер» – и действительно, погнали.
– Вероятно, кто-то из дорожной полиции будет очень рад их встретить, – откомментировал помощник бармена, выглянув из подсобки: это был парень около тридцати лет, худощавый, молчаливый – и черный, как вакса.
– А тебе не все ли равно? – хмыкнул бармен, оглянувшись.
– Убрались – и ладно, – кивнул помощник, несколько сумрачно: можно было предположить, что отношения с Иезекилем и его дружками у него, скорее всего, не очень задались. Впрочем, когда эти трое убрались, в баре стало сразу точно просторнее, а не только тише.
Симмонс уронил свернутый плащ на спинку стула поверх темной куртки и уселся спиной к стойке. Через пару секунд на столе появилась кружка заказанного пшеничного, потом картошка соломкой и джерки.
Не дожидаясь приглашения, Эванджелин немедля утащила ломтик картошки. В бокале у нее белой пенной шапкой колыхался светлый эль, ярко пахнущий цитрусами и почему-то кардамоном – приличный, хоть и жидковатый, если уж честно, о чем она немедля сообщила. Зато свежий – и, главное, холодный.
– А вот насчет вашего лагера я не была бы так уверена, не разбавляет ли его этот замечательный парень, – Эва фыркнула, и подвинула в центр стола свою плошку с фисташками.
Бармен услышал – и обиженно прогудел:
– Мисс! Я никогда не наливаю разбавленного приличным людям!
Переглянувшись, Джон и Эва вдруг одновременно фыркнули: определение «приличных людей» оба в свой адрес слышали так редко, что воспринять его иначе, как то ли грубую попытку подольститься, то ли как неуклюжую шутку, не получилось.
А может, бармен Тони Бауэрс – имя значилось на карточке у стойки – и в самом деле не соврал. Во всяком случае, в кружке оказалось пиво как пиво, без привкуса разбавленности.
– Какие-то, хм, неудобства? – Джон, внимательно поглядев на компаньонку по столику, кивнул на дверь, за которой скрылись клетчатые типы.
– Уже нет. Я в состоянии послать куда подальше подгулявших раздолбаев, которые возомнили себя крутыми парнями прямиком из Техаса, – Эва произнесла последнее слово с неожиданным взрывным «ха» вместо глуховатого новоанглийского «кси», и Симмонс не мог этого не отметить. И тут же напомнил себе – ах да. Она ведь, судя по личному делу, с Юга – точнее, из Флориды… интересно, отчего этого южного говора не было слышно раньше? Позерствует – или же уже это не первая ее пинта эля за вечер…?