Тысячелистник обыкновенный. Светлана Севрикова
/p>
Отвечает ли человек за то, что он пишет?
Стихи пишу с детства, много и часто. С книжкой не торопилась, считая, что в век интернета читателей у сочинителей и так много. А смысл жизни – как и у всех, – построить дом, вырастить ребёнка, и посадить, или хотя бы пощадить, своё дерево. К тому же, с тех пор как было сказано: «Деревья – это стихи, что пишет земля на небе1», – никто из пишущих не может быть уверен, что его стихи достойны бумаги, на которой напечатаны.
Годы идут и мы меняемся. Изменяются наши мысли. Однажды я подумала: «А если деревья, из которых делается бумага для наших книг, не умирают, а перерождаются?..» Хорошую религию придумали индусы, и, если она годится для людей, почему её не применить для других живых существ?
Готовя свою первую книгу размышляю о своей ответственности перед деревьями. Хочется верить, что моё – пострадает не напрасно. Что жизнь его деревянной души на этом этапе не закончится, но перейдёт на новый уровень, готовясь к следующему. Может, потом наши книги тоже должны во что-то обратиться? В добрые чувства, мысли, дела и поступки. В дружбу и любовь. В новых людей и в новые деревья…
Пусть с моим деревом всё будет именно так. Иначе, – никакая книжка его не стоит.
Мои стихи
Инструкция по применению
Небытия ли мне, несбывшейся, бояться,
Садясь в Харонову двухместную пирогу?!
Мои стихи тебе в хозяйстве пригодятся, —
Они горят не хуже пороха сухого.
Зажечь костёр последней спичкой на привале,
Спугнуть волков, сварить в котле грибного супу…
Я буду знать: мои стихи обогревают
Не хуже валенок и заячьих тулупов.
Спалить мосты и города былых иллюзий,
(уж лучше пепел, чем распад и запах тлена)…
Мои стихи не залежатся мёртвым грузом, —
Они горят ничуть не хуже гексогена.
Любовь и ненависть в формате А4 —
Ресурсов топливных огромные запасы.
Залей их в баки «туполей» и в глотки «илов»,
Пусти по главной магистрали «Нефтегаза».
Мне так хотелось всех на свете обеспечить
Огнём, украденным со звёзд иных галактик!
Из каждой строчки – фитилёк скрути для свечки.
Я буду знать: мои стихи не хуже пакли.
Горят и греют, освещают как лампада,
Фонарь на улице. Огни святого Эльма…
Они во всём тебе помогут, если надо.
Всё остальное в этот час – второстепенно.
Про море
– Пойми, на небесах только и говорят, что о море. Как оно бесконечно и прекрасно. О закате, который они видели. О том, как солнце, погружаясь в волны, стало алым, как кровь. И почувствовали, что море впитало энергию светила в себя, и солнце было укрощено, и огонь уже догорал в глубине. А ты? Там наверху тебя окрестят лохом.
«Я заплачу не от счастья, не от горя…»
Я заплачу не от счастья, не от горя,
Никакой в душе обиды не тая…
За всю жизнь ты никогда не видел моря,
И спросил про это чудо у меня.
Ты затих, и в ожидании ответа,
Заглянуть в мои пытаешься глаза.
…Море – синее и сильное, как эта
Неожиданная женская слеза.
Море грозное, серьёзное, как чувства, —
Эта капля точит камень, берегись! —
Нежной лаской и лукавством безыскусным
Покорит на всю оставшуюся жизнь.
Море любит, бережёт тебя и ранит;
Испытав на верность вечную не раз,
Вдруг, сбесившись семибальными штормами,
Ни за грош морским царям тебя продаст.
Пресловутого закона Архимеда
Море гордое всерьёз не признаёт.
Если ты ему изменишь и уедешь —
Не заметит, не поверит, не поймёт.
А тебе оно не раз еще приснится,
Не щадящее отвыкших серых глаз…
Море – вот! Оно дрожит в моих ресницах.
За всю жизнь ты видишь море в первый раз.
«Когда луна вся прежняя, вся та…»
Когда луна вся прежняя, вся та,
Весенняя, сквозь веточную ветошь,
Рассеивает свет; когда свята
Минута, завершающая вечер,
И в звёздный наряжается ажур
Небесный
Халиль Джибран