Четыре овцы у ручья. Алекс Тарн
ты ко мне с этим Джамилем! – стонал кэптэн Маэр, когда я заявлялся к нему с очередной просьбой более серьезно отнестись к моему бывшему подопечному. – Да с чего ты взял, что он такое исчадие ада, каким ты его рисуешь? Сам подумай: где командир подполья и где студент этой… как ее… филологии!
– Не студент, а доктор, – поправлял я.
– Да хоть профессор! Мы что, на заседании ученого совета? Тут Шерут, а не университет. Что ты суешь мне под нос отрывки из статеек и листовок? Дай что-нибудь реальное, ощутимое. Дай встречу с боевиками-исполнителями, дай заседание с полевыми командирами, дай контакты с заграничными лидерами, хоть что-нибудь! Но у тебя ведь нет ничего, кроме статеек. Ничего! И вообще, где ты видел командующего подпольем, который, не скрываясь, живет с семьей в родительском доме? Хватит, парень, не морочь мне голову!
Понадобилось несколько терактов, совершенных в прежней манере, чтобы начальник призадумался и впервые покосился в сторону ящика стола, куда раньше бестрепетной рукой смахивал мои отчеты и предложения. Но даже тогда он уступил крайне неохотно. Думаю, директору Шерута просто захотелось продемонстрировать премьер-министру и кабинету, что он не сидит сложа руки. Вот обыск, вот арест, то есть работа в разгаре. Допросили такого-то, ничего не нашли, отпустили, пошли за следующим, вскоре доберемся и до главаря… Доктор филологии университета Сорбонны Джамиль Ибрагим Шхаде был назначен на роль «такого-то» только потому, что других рабочих версий в тот момент не было.
Поэтому если за осадой убежища братьев Абдалла наблюдала целая груда высокопоставленных шишек, то на арест Шхаде отрядили вместе со мной всего лишь двух средних офицеров: одного из комбатов бейт-эльской бригады и капитана полицейского спецназа. Но я не жаловался, напротив: работать куда спокойней, когда над твоей душой не нависают бдительные боссы большого калибра.
Окружая дом именно той безлунной ночью, мы не действовали вслепую: парни из наружного наблюдения уверенно утверждали, что Шхаде находится внутри. Я не сомневался в успехе операции и, помня свое постыдное смущение во время нашей первой встречи, заранее заготовил детальный план допроса. На этот раз фактор неожиданности и инициатива были на моей стороне, и я собирался использовать это преимущество безотлагательно, не позволяя врагу опомниться.
Как и ожидалось, ночные улицы Дир-Кинара встретили нас полным безмолвием. В этот предутренний час спали даже собаки. Рота внешнего оцепления беспрепятственно заняла намеченные позиции, спецназ разместил снайперов; завершив необходимые приготовления, мы включили прожектора. В их ярком свете дом Шхаде как будто уменьшился в размерах и уже не казался дворцом французского короля. В остальном же все выглядело по-прежнему, в точности как три года назад: кованые ворота с финтифлюшками, каменная ограда… Хотя нет, ограда отличалась. Насколько мне помнилось, в тот раз это была живая изгородь – вплотную к невысокому каменному обрамлению; теперь