Последнее письмо из Греции. Эмма Коуэлл
Пальцы меня еще слушаются: я поднимаю белую нежность и отпускаю, с замершим сердцем наблюдая, как перо порхает и приземляется на другой снимок.
Отодвинув перышко, я вижу великолепный пляж, окруженный древними скалами, руины замка у бухты. От снимка веет теплом и надежностью, они мгновенно рассеивают мои страхи и дрожь. На обороте подпись: «Метони, Греция – мой рай на земле».
Я делаю еще глоток. Взгляд падает на большой сложенный лист бумаги, уголки которого выглядывают из-под стопки фотографий.
Я разворачиваю лист, и передо мной медленно раскрывается буйство красок. Наверное, это фотокопия одной из маминых картин, но я раньше ее не видела. Картина несомненно написана ею, судя по пигменту и технике мазка. Морской пейзаж, скала, выступающая из девственного пляжа, а на переднем плане в тени одинокая мужская фигура, идущая по песку.
Он смотрит на меня. Я различаю слабые зеленые блики в его глазах, несмотря на расплывчатую, некачественную фотографию. Он целенаправленно идет вперед. Я вздрагиваю. Он будто вот-вот спрыгнет с картины и схватит меня.
Картина прекрасна. Интересно, где же оригинал. Я переворачиваю фото в поисках разгадки и вижу слова, нацарапанные маминой рукой: «Судьба нас то сводит, то разлучает. Метони V».
Загадочно. Я и не знала о ее существовании. В памяти всплывает разговор с искусствоведом на похоронах. Полный румяный мужчина, округляющий гласные, рассказывает что-то о серии «Метони» и о пропавшей пятой картине. О том, что есть подделки, но как было бы чудесно найти оригинал. Не помню, что еще он говорил, в голове до сих пор туман, который не хочет рассеиваться.
Метони. Я пробую слово на вкус – иностранное и экзотическое. Каждое лето мама посвящала работе. Весенние и осенние каникулы мы проводили вместе. Но каждый год летом она уезжала на пару месяцев за вдохновением, в основном в Грецию. Может, это просто эскиз, из которого ничего не вышло, но картина не похожа на набросок – она завершена.
Я мгновенно погружаюсь в картину: чувствую солнечное тепло, вижу, как блестят волны, иду по зернистому песку. Но кто этот человек? Прищурившись, пристально его рассматриваю. Я его не знаю, разглядеть трудно: силуэт размыт, выделяются лишь глаза, да и те едва различимы. Возможно, я слишком много придаю этому значения, бездумно цепляясь за любой намек. Может, мамин агент, Арабель, что-то знает. Я сразу же пишу ей.
Софи: Я кое-что обнаружила и хочу поделиться с вами как можно скорее. Можем встретиться завтра?
Если это так называемая пропавшая картина, мне кажется, что она моя по праву. Мамина работа, возможно, потерянная или неизвестная, и где-то далеко, не дома – такого быть не должно. Я хочу собрать все, что напоминает о ней, в одном месте, и удержать воспоминания. Чем больше удержу, тем легче перенесу боль от разлуки.
Арабель приглашает меня утром в офис. Она, возможно, знает, что это за картина и где я смогу ее найти. Конечно, не в ее студии. У меня возникает непреодолимое желание оказаться рядом с картиной,