Власть Рода. Родовые программы и жизненные сценарии. Л. Н. Докучаева
ей помочь сможем? Пришла-то она в полной растерянности:
– Кого выбрать?
Посмотрел родолог на неё хитро и сказал:
– Вспомни-ка ты, матушка, наш разговор полугодовой давности. Какой закон сформировал Род в наследство тебе?
Она, не думая, ответила быстро:
– Врозь с любимым жить.
– Молодец, – ласково ободрил её родолог.
– А теперь скажи-ка мне, не думая. Ответь быстро: что для тебя муж?
И вдруг чудо случилось. Смотрит она на родолога в недоумении полными очами слёз.
– Ну и что с тобой, – спрашивает он, – дорогая?
– А у меня в голове-то моей получилось, что муж – не мужчина, а любимый мужчина – не муж\
– Понятно теперь, почему ты выбрать не можешь? Ты ведь кому предпочтение склоняешься отдать?
– Ну, где-то внутри меня – надёжному, который как скала.
– А скажи-ка, родненькая, закон-то врозь с любимым жить с какими словами пришёл к тебе от женщин Рода твоего?
– Так много раз, как бы мимоходом, слышала в доме родителей своих: хозяйству мужик надёжный нужен.
– И что же ты тогда с такой словесной установкой, понимая её теперь, не ответишь согласием тому, который надёжный?
– Так вот ведь только теперь осенило меня крепко. Если будет у меня муж, то он для меня не мужчина. А мужчина – это тот, который любимый. И если чудо вдруг случится, любимый станет мужем мне, то у меня останется в голове: муж-то у меня не мужчина.
– Молодчина. Вот и ответила ты сама себе на свои вопросы. Настала пора тебе, потомку в третьем поколении, осознав случившееся с бабушкой и мамой, принять судьбоносное для потомков Рода твоего решение. Выйти замуж за любимого. При этом соединить воедино и в голове, и в душе своей: любимый мужнина – мой муж! Да и установку словесную не грех бы поменять. Ну, например, на такую: «В нашей семье мой любимый мужчина – крепкий, надёжный хозяин!»
История 3. Влюблён, значит, безоружен
К праздникам, а особенно к дням рождения, отношение у людей и у их спутников по жизни – животных – мало сказать, неодинаковое. Отношение порой прямо противоположное.
Из всех зверей, с которыми я водил тесную дружбу, у меня был только один кот, который ко дню своего рождения относился трепетно. Достаточно сказать, что уже накануне дня рождения он начинал вести себя несколько необычно. Вечером вдруг просыпалась в нём истовая любовь. Выражалась она в том, как он ластился. Высшим проявлением ласки была шея одного из нас, на которой он вожделенно устраивался и запевал на кошачьем языке колыбельную.
Этим вечером он обходил всех: жену, сына, меня и с каждым проводил по часу времени. Пока мы не понимали и в силу каких-то дел нарушали его ритуал, он не обижался. Но снова и снова его повторял, пока не выбирал свой час ласкового времени. Ночь проходила спокойно.
С пяти утра кот опять начинал свой индивидуальный обход. Забирался на постель, сворачивался около головы. Потом начинал вылизывать лицо спящего так настойчиво