Процессы о колдовстве в Западной Европе в XV–XVII веках. Сергей Тухолка
эта башня функционировала менее, чем четыре века тому назад.
Все старания судей были направлены на то, чтобы вырвать у обвиняемой признание, которое являлось главным основанием для осуждения и служило к оправданию и самих судей, которых иначе могли бы обвинить в легкомысленном предали пытке невинных.
Впрочем, если пытаемый, несмотря на все мучения, не сознавался в колдовстве, то и это не спасало его от осуждения. Наоборот, в этом случае, как закоренелый грешник, он почти всегда сжигался живым, тогда как в случае признания и раскаяния иногда судьи присуждали его сначала к удушению или повешению и, лишь после этого, к сожжению его тела на костре.
По мнению Boguet, в делах о колдовстве осуждение возможно и на основании только указаний, предположений и подозрения.
Если же нет ровно никаких доказательств против обвиняемого, то, по мнению Boguet, его надо осудить на изгнание из страны, но никогда не оправдывать вполне.
Вообще, как бы ни держал себя обвиняемый во время пытки и допроса, всё служило к его осуждению.
Если он держит глаза опущенными, то это от сознания своей вины; если он смотрит прямо в глаза судьям, то это признак дерзости, свойственной колдуну, ибо он уверен в помощи дьявола.
Согласно Шпренгеру, допрос колдуньи следует вести следующим образом: сначала у неё спросить: кто она и откуда? (если она часто меняла местожительство, то это важное доказательство против нее). Живы ли ее родители, и если умерли, то не были ли они казнены за колдовство?
(В последнем случае обвиняемая, по мнению демонологов, наверно, и сама – колдунья, ибо известно-де, что все колдуньи посвящают своих детей дьяволу). Затем обвиняемую спросят, слышала ли она что-нибудь о колдуньях и об их чарах и знала ли какую-нибудь из них. Если она была знакома с колдуньями, то и это – важное доказательство против нее, но если она скажет, что ничего о колдовстве не слыхала, то судья спросит ее, верит ли она вообще в существование колдуний и в их власть вызывать град и дождь, наводить болезнь и проч.
Обыкновенно, замечает Шпренгер, колдунья на все эти вопросы сначала отзывается полным незнанием, но это-то и делает ее подозрительной; тогда ее спросят: «стало быть, вы думаете, что лица, сожженные за колдовство, были осуждены невинно»?
Между тем, согласно «Malleus Maleficarum», добрый католик должен веровать:
1) что дьявол и колдуны существуют, 2) что существуют дьяволы инкубы и ведьмы суккубы, которые могут зачать и родить, 3) что колдуны могут магическими действиями вредить человеку, животным и даже хлебу на полях, что они могут возбуждать в человеке любовь и ненависть и делать мужчину бессильным, и что они могут превращаться и превращать других в животных (оборотни). Таким образом, отзываясь незнанием этих вещей, обвиняемая рисковала быть осужденной за ересь, что тоже считалось колдовством, а признавая эти вещи, она давала судье повод к требованию новых подробностей.
В случай упорства колдуньи ей угрожают пыткой и показывают ей орудия пытки; если же она продолжает упорствовать, то немедленно, приступают и к самой пытке.
Но перед этим