Сборник неравнодушных рассказов. Владимир Броудо
участника боёв за Белый Раст:
Штаб 64 ОМСБ (отдельной морской стрелковой бригады, переброшенной под Москву с Тихоокеанского флота) находился в Марфино, что недалеко от Катуара. 29 ноября 1941 года бригада перешла Дмитровское шоссе и весь день ставили 59 орудий на танкоопасных направлениях. 30 ноября шёл противотанковый бой. 3 декабря бригада пошла в наступление во главе 20 армии, взяли деревню Кузяево, ворвались в белый Раст.
Но передовой отряд моряков был выбит из села. 39 матросов и командир были отрезаны, раздеты догола, выколоты глаза, распороты животы, на лбу выколоты звёзды.
4—7 декабря разведка боем, подготовка к штурму села Белый Раст…
Штурм села Белый Раст.
Село стоит на высоком холме. В центре – церковь с колоколами. В стереотрубу видна Москва. Стоит на развилке (на росстанях) дорог: Рижская ж. д., Ленинградское шоссе, Савёловская ж. д., Дмитровское шоссе, канал «Москва – Волга», Ярославское шоссе. Здесь центр управления артогнём немцев.
В Белом Расте и совхозе Озерецком, село Озерецкое находилась 21 танковая дивизия из 3—4 групп генерал – полковника Гепнера (более сотни танков, не считая БТР и машин). 8 декабря утром мороз был – 40 градусов. 64 отдельная морская стрелковая бригада была построена на опушке леса. Перед строем прошёл командир бригады полковник Чистяков И. М., комиссар полковник туманов и штаб.
По цепи передали приказ: « Приказано взять Белый Раст любой ценой. Ориентир – Церковьв центре села. Приказа на отход не будет».
Так как почти все снаряды артиллерии бригады были израсходованы 30 ноября при отражении прорыва на Москву 21 танковой дивизии немцев на Дмитровском шоссе, артиллеристов поставили в строй в шеренги 1-го батальона (1500 чел.) ст. лейтенанта Токарева М. Впереди шеренг (цепей) были 45 мм пушки – 4 шт.
По команде «Снять шинели!» – сняли, уложили аккуратно у ног с вещмешками. По команде « Надеть бескозырки! Примкнуть штыки» – надели, примкнули. По команде: «На руку! Прямо шагом марш!» – пошли молча. Видимо, немцы не видели цепи в чёрном на тёмном фоне леса и не стреляли (всю ночь они бросали осветительные ракеты).
Снег под тысячами пар сапог (слева 2-й батальон, справа – 3-й батальон) очень громко скрипел; визжал, звенел лёд под снегом в низинках; ленточки замёрзли и гремели как железные…
Я шёл в третьей цепи. Шли минут 15—20, казалось вечно, ни о чём не думалось, кроме «Неужели это я? Почему нет огня? В москве, наверное, слышно?».
Когда подошли к окраине села, к улице шириной метров 100, у подножья холма заревели танки, небо разорвалось, загремело, среди цепей – разрывы мин и снарядов. С угла сарая застучал пулемёт, кто-то из моряков сунул в щель гранату – угол осел, и пулемёт заглох.
Раздалось громкое протяжное как вой « Полундра!», и моряки побежали вверх к церкви, на ходу сбрасывая бушлаты, суконки, оставаясь в тельняшках. Когда добежали до Церкви, в окопах стояли 4 немецких танкаи 4 пушки.
С колокольни были сброшены пулемётчики, и выставлен Красный флаг с бескозыркой и синим воротником (через час флаг с колокольни сняли, и поставили на крыльце каменного дома, где разместился штаб бригады).
Построились. Каждый третий был в тельняшке. Стали считать живых. На поле и склонах лежали чёрные точки –