Как утопили в крови Языческую Русь. Иго нового Бога. Лев Прозоров
отношения с крещёными земляками – в том числе своим братом Глебом – великого князя Киевского Святослава, сына великого князя Игоря и Ольги, подробно рассказывается в моей книге, посвящённой этому величайшему деятелю русского Средневековья.
Предположения Л.Н. Гумилёва о роли киевских христиан в гибели русского великого правителя на Днепровских порогах весьма серьёзно обоснованы, и скорее всего именно их винили в гибели князя и киевляне.
Во всяком случае, когда сын Святослава от рабыни-хазарки Малки – Ольгиной ключницы – Владимир подошёл к стольному граду, многие киевляне не поддержали законного правителя именно на основании покровительства, которое Ярополк оказывал христианской общине (именно к этому времени относятся сообщения Кведлинбургских анналов, что послы «короля русов» принимали участие в праздновании Пасхи в Германии – следовательно, были христианами).
Такая сильная неприязнь к чужакам для веротерпимых язычников не очень свойственна. И вынуждает предположить, что к христианам в Киеве стали – после нескольких десятилетий более или менее спокойного отношения – относиться, как к врагам. А на это, в свою очередь, должна была быть веская причина.
Получается весьма занимательная картина. К 988 году христианство среди русов насчитывает не менее века – если не четыре столетия со времён дунайских ругов-ариан и святого Северина.
На древности русского христианства обыкновенно настаивают его сторонники, вроде протоиерея Стефана Ляшевского, чья книга «История христианства в земле Русской с I (! – Л.П.) по XI век» не так давно переиздана у нас.
Наоборот, его критики – например, Игорь Яковлевич Фроянов в работе «Начало христианства на Руси» – пытаются отказать в доверии даже убедительным свидетельствам о крещении Бравлина или русов Аскольда и Дира.
И ни те, ни другие словно бы не замечают, что древность русского христианства говорит не за христианство, но против него. Не против древней религии русов, а в её пользу.
Если после столь длительного соседства христианство остаётся религией кучки маргиналов, если решившему обратить всех русов в веру Христа правителю приходится – как об этом будет подробно рассказано в следующей главе – развязать кровавую гражданскую войну, дабы навязать своим подданным новую веру.
Если, как мы увидим, и век, и два спустя в крупнейших городах Руси будет всё же проживать немало язычников, не желающих примириться с чужой религией, если главным аргументом проповедников любви и милосердия на Руси будут огонь и меч княжьих дружин, пронесённый на переговоры под полой топор, камнемётные машины под стенами непокорного Мурома, значит, христианам было попросту нечего противопоставить жрецам древней Веры в честном споре на равных.
Значит, не приходится и говорить о «примитивном» язычестве, за которое держались по невежеству, пока не знали христианства, не приходится и говорить, что язычество было темнотой, уничтоженной одним проникновением на Русь «света истинной веры».
Не приходится