Большая книга ужасов – 65 (сборник). Елена Усачева
типа, встала, задумалась, ее и затянуло. А когда вытащили, уже поздно было. Померла.
– И где ее похоронили?
– У Вязовни.
Было тут неподалеку новое кладбище, у деревни Вязовня. Ему лет пятнадцать, а уже растянулось на весь лес. Там и не найдешь никого. Это если, конечно, задаться целью кого-то найти.
– Хотя бабка не помнит, чтобы хоронили. Может, и не хоронили совсем. Там оставили.
– Если бы там оставили, она бы так же, как камень, из земли вылезла. А трупов в затоне нет.
– Ничего, – Вичка с сожалением посмотрела в пустую банку, где жирно блестело оставшееся масло, – говорят, будет две недели без дождя и жарень. Совсем все высохнет, проявится.
Я представила, как это все будет проявляться, – и похолодела. Отложила тушенку.
А хорошо так. Дрожит воздух от жары, ни ветерка, застыли высушенные колосья пшеницы (или ржи – не помню, что колхоз на поле посеял), и среди этой звенящей тишины поднимаются трупы. Прямо из земли. Как памятники. Тут постоянно какие-то бои шли – Наполеон туда-сюда ходил, Гражданская, Вторая мировая, наверняка не всех нашли и закопали. Куликовская битва у нас тоже эхо дала. На кладбище живем, по кладбищу ходим!
Хлопнула дверь, и я вздрогнула – до того все это ясно увидела. А тут еще банка выскользнула из пальцев – и по ногам. Я взвыла, проклиная все битвы вместе взятые. Вичка, как водится, довольно захмыкала. Хорошо, не засмеялась. А то бы я ее этой банкой прибила и эпитафию потом сочинила. Что-нибудь про тучи и дождь.
– А ты чего здесь? – строго спросила моя бабушка. – Шуре нехорошо стало, она домой пошла. Я думала, ты там. И кто это грабли по двору раскидал? Я чуть не наступила.
Вичка озабоченность на лице изобразила, смахнула со стола крошки.
– Спасибо, баба Мань, – прощебетала она, выскакивая за дверь. – Все было очень вкусно!
– Чего это ей вкусно было? – проворчала бабушка.
– Шпроты тебе особенно удались, – ответила я. Вичка убежала, отдуваться за нее мне придется. – Ты у нас по ним мастер.
– Так! – Бабушка тяжелым взглядом посмотрела на стол, на скатерть, на банку, на разломанную буханку хлеба. – Завтра едем в Троицкое, в церковь. А не поможет – поедем в Гостешево. Я уже договорилась там с одной. Шурка мне телефон дала. Я позвонила. В любой день перед вечерней дойкой она нас и примет.
– А если одно другое перебьет? – Кататься по деревням развлечения ниже среднего. Да еще по такому идиотскому поводу.
– Да тебя и граблями не перебьешь! – рассердилась на меня бабушка. – Мы сначала съездим в церковь, потом посмотрим. Будешь чудить – дальше поедем.
– А вот что, если священник поможет, а шептунья потом все испортит? – настаивала я.
– Как это испортит, как это испортит! Все на пользу! А ты чего с тушенкой-то? Проголодалась?
Нет, я не проголодалась. Мне вообще в деревне есть не хочется. Воздух здесь какой-то плотный. Им одним питаться можно. Ну и еще бутербродами.
На ужин