Улисс. Том 2. Джеймс Джойс
Буфлуффума. Важный Тладстон глядит на него в упор – на Блума каков он есть. Он следует мимо, сраженный было взглядом грозного Веллингтона, но в выпуклом зеркале ухмылка уже вновь оживляет поросячьи глазки и жирные щечки Польдика-толстомордика. У дверей Антонио Рабайотти Блум останавливается, блестя каплями пота под яркой дуговой лампой. Исчезает. Через миг опять появляется, спешит дальше.
Блум. Рыба с картошкой. Не то. Ага!
Исчезает к Олхаузену, торговцу свининой, под опускающуюся дверную завесу. Вскоре выныривает из-под нее, пыхтящий Польди, блудный Блумуфф. Держит в каждой руке по свертку, в одном – еще теплая свиная ножка, в другом – холодная ножка баранья, посыпанные немолотым перцем. Стоит, отдуваясь. Наклоняется вбок, прижимает к боку сверток, кряхтит.
Блум. Ох, аж в боку колет. И что я как угорелый?
Как следует отдышавшись, медленно движется к освещенным путям. Снова блеснуло зарево.
Блум. Это что еще? Вспышки какие-то. Прожектор?
Остановился возле Кормака, вглядываясь.
Блум. То ли Aurora borealis[84], то ли сталь плавят? Ах да, пожарная ехала. Ну и ладно, на юге. Ничего полыхает. А вдруг его дом. В районе Беггарс-буш. Нам не грозит. (Бодро мурлычет.) Лондон, Лондон весь горит, на пожар бегите! (Видит в конце Толбот-стрит фабричного, прущего сквозь толпу.) Этак я его упущу. Бежим. Быстро. Лучше тут перейду.
Бросается через улицу. Крики мальчишек.
Мальчишки. Эй, мистер, глаза дома забыл?
Два велосипедиста проносятся вплотную к нему, бумажные фонарики их покачиваются, звонки трезвонят.
Звонки. Стой-той-той!
Блум (застывает, пораженный внезапной болью). Ох!
Оглядевшись по сторонам, резко кидается вперед. В сгущающемся тумане к нему коварно подкрадывается дракон пескоразбрасыватель, он едет на малой скорости, во лбу мигает большая красная фара, с шипеньем и треском искрит дуга. Вожатый жмет на педаль сигнального гонга.
Гонг. Динь Дон Трень Брень Блям Блюм.
Яростно взвизгнули тормоза. Блум, подняв руку в белой полисменской перчатке, торопится унести с рельсов ноги, которые внезапно не слушаются его. Вожатый, едва не налетев на свою баранку курносым носом, окруженный проводами и рычагами, проезжая, орет.
Вожатый. Ты, полные штаны, ты что тут трюки выкидываешь?
Блум (выбравшись на обочину, опять останавливается. Свиноногой рукой утирает грязь со щеки). Нет прохода. На волосок, зато колотье прошло. Надо бы снова взяться за упражнения по Сэндоу. Стойку на руках. И оформить страховку от несчастного случая на улице. У Провиденшел. (Ощупывает брючный карман.) Талисман бедной мамы. Каблук легко может в рельсах застрять, шнурки – в колесе запутаться. Уже мне однажды черный ворон ободрал башмак колесом. У Леонард на углу. Третий раз везучий. Полные штаны. Наглец. Стоит пожаловаться. У них плохие нервы от напряжения. Может, тот самый, что утром загородил мне ту модницу. Тот же тип красоты. Но ловко сообразил. Ноги-то у меня заплетались. Зерно
Северное сияние