Алые паруса бабушки Ассоль. Нина Васина
это могли быть похороны Нины Гринович.
– Покажем дяде Моне эту фотографию? – предложил перейти к действиям Кортик.
– Сейчас? – ужаснулся я.
– А вдруг он завтра умрет? Сам говоришь, что он все время пишет завещания. Он может умереть в любой момент, и мы тогда ничего не узнаем.
– Он пишет завещания не потому, что готовится к смерти, а потому что готовится к свадьбе!
– Тем более! – завелся Кортик. – Укорачивает свою старческую жизнь сексом.
И мы отправились с фотографиями вниз. Кортик – по лестнице, Улисс – за ним, я – на лифте.
Кортик добежал первым. Когда я подъехал на коляске, он уже нетерпеливо топтался в дверях столовой, а трое взрослых за большим круглым столом смотрели на него с задумчивым недоумением.
Я подъехал, взял у Кортика один снимок и бодрым голосом объявил:
– Дядя Моня, мы тут в бабушкиной спальне нашли вашу фотографию.
– Да, – поддержал меня Кортик. – Вы на ней с усами и в женском кожаном пальто.
Немая сцена.
Дядя Моня недолго разглядывал фото, потом перевернул его, и я обругал себя – ничтожный мученик ада, потерявший соображение! – я не посмотрел на оборотные стороны снимков, а ведь там столько может быть написано!
– Тысяча девятьсот семидесятый, – задумчиво произнес дядя Моня и по очереди одарил нас с Кортиком тяжелым взглядом. – Крым…
– Моня, расскажи мальчикам, кого ты там похоронил, а то они бог знает что напридумывают, – попросила матушка.
– Это была рабочая командировка с соответствующим грифом секретности, а сорок лет еще не прошло! – заявил дядя Моня.
Мы с Кортиком хором вдохнули воздух и со стоном выдохнули. Тайна ускользала от нас из-за какого-то там грифа секретности!
– А можно не считать этот срок? – спросил Кортик. – Я подумал, вдруг… Ну, вдруг вы неожиданно… Вы же уже старый, все может случиться.
– Хорошо. Я вам расскажу, кого похоронил в семидесятом, а вы, молодой человек, за свою наглость будете наказаны.
– Я согласен! – подпрыгнул Кортик.
– Вы будете наказаны свадьбой, – заявил дядя Моня.
– Как это? – От неожиданности я сильно дернул за обод левого колеса и закрутился на месте.
– Свадьбой? – прошептал Кортик.
– Именно. Вы будете присутствовать на моей свадьбе. Поднесете кольца в нужный момент.
– А, кольца!.. – перевел дух Кортик.
– Вы будете в греческой тунике.
Я прыснул. Кортик занервничал.
– С венком из лавровых листьев на голове и с луком через плечо! – громко объявил дядя Моня и для подтверждения своего решения стукнул ладонью по столу. Отчего шофер Павел Игнатьевич поднял голову, лежащую на столе рядом с тарелкой, подпер ее рукой, обвел всех присутствующих отстраненным взглядом и погрозил пальцем:
– Детей бить нельзя…
Дядя Моня ждал, не сводя тяжелого взгляда с Кортика. Тот растерянно посмотрел на меня.
– Туника – это женское платье?
– Да нет, это