Был у меня друг. Валерий Владимирович Шкода
глаза, возмутился Максим. – Да боже упаси, Егор, ты же меня знаешь.
– Тогда почему шары, как у рака, красные? – хмуря светлые брови, спросил младший сержант.
– Потому что глаз не смыкал всю ночь, понимаешь, бронетехнику бригадную караулил, – шутливо подмигивая ребятам, заметил Максим.
– Глаз он не смыкал, – поправляя висевший на плече автомат, передразнил его Чайка и добавил: – Пошли в караулку, там тебе не до веселья будет. Найдем занятие,… обхохочешься, – улыбнулся уголком рта младший сержант и, развернувшись к Максиму ровной спиной, обтянутой выгоревшим на солнце «хаки», не спеша направился к выходу из парка.
Разрядив у специального стенда свой АКС, Максим спрятал магазин в подсумок и, стараясь не шуметь, медленно вошел в караульное помещение.
То, что долго отдыхать ему не дадут, – это факт, несмотря на то что по Уставу гарнизонной и караульной службы вернувшемуся с поста солдату два часа положено бодрствовать, а потом спать и видеть во сне дом. Так наивно думал и Максим, изучая в «учебке» эту декларацию. Но оказалось, что книга эта имеет два смысла: явный и тайный, а армейский мир не так уж и прост, каким его описывают уставы. Все дело в том, что дембеля Советской Армии в этот войсковой Талмуд заложили свой, скрытый от неискушенных глаз эзотерический смысл. Это сокровенное знание открылось Максиму в первом же афганском карауле, когда, сменившись с поста, он наивно думал, что разводящий ведет его в караулку, как положено по Уставу. Но пути господни оказались неисповедимы, и следующие два часа Максим провел на другом посту, размышляя на тему: «Для кого написан Устав?» Со второго поста глубокой ночью его – наконец-то! – привели в караулку, но вместо отдыха предложили навести там порядок. На неосторожный вопрос: «Но, извините, в Уставе сказано…», старослужащие ему вполне резонно ответили: «Мы знаем, что там написано, но это тебя не касается. Отшурши год, как положено, потом будешь тащиться», – и прибавили к этому ответу еще кое-какие достаточно веские аргументы. В общем, до комнаты отдыхающей смены Максим в эту ночь так и не добрался, но зато к утру его отупевший от усталости мозг получил неожиданное просветление, и он, что называется, «врубился» в службу. Больше глупых вопросов старослужащим он не задавал.
Вот и сейчас, осторожно ступая по скрипучим половицам, Максим прикидывал варианты: или пошлют за завтраком, нагрузив двумя железными бачками-термосами, или поставят на «собачку-вертушку» у входа на территорию караула, или заставят наводить порядок в караульном помещении.
Лучше бы, конечно, за завтраком. По дороге хоть спокойно можно покурить, спрятавшись за длинными рядами ротных каптерок, дух немного перевести, а то здесь ведь в покое не оставят, «припахают» как пить дать.
Осторожно, по-кошачьи мягко, стараясь не шуметь, Максим прошел по пустынному коридору караулки, заглянул в столовую. Но там никого не было, кроме Чайки, уже успевшего заснуть, уронив голову прямо на деревянный стол. «Пусть дрыхнет», – обрадованно подумал Максим и закрыл дверь столовой.
Но Чайка