Преступная связь. Кира Оллис
мне не стыдно. И для меня это не просто открытие. Это, чёрт возьми, катастрофа…
– Что-нибудь чувствуешь? – обрывает Кайден шальную мысль, сведя брови к переносице.
Вовремя спохватившись, дёргаю низ футболки, чтобы оттянуть её обратно.
– Ты – телохранитель или телотрогатель, не пойму? – возмущаюсь раздражённо, одновременно крутанув плечом, чтобы отстраниться.
В ответ Пирс снова разворачивает меня, но на этот раз спиной к зеркалу и лицом к себе. Мои ладони оказываются на его натренированной груди, а нос – на уровне кадыка, и я невольно втягиваю воздух, делая мысленную пометку о том, что пахнет от него приятно несмотря на суматошный день, проведённый в лесу на жаре, а затем в комнате допроса. Чем-то терпким и травянистым. Диким лесным орехом? О чём я думаю, Господи? Я понятия не имею, как пахнет дикий лесной орех!
– Посмотри на свою спину Николь, – требует он, вновь задирая футболку на спине.
Обернувшись через плечо, натыкаюсь в зеркале на нехилую рану чуть выше поясницы. Она немного подсохла, но местами всё равно кровоточит. Кусок белой ткани, зажатый в ладони Кайдена, окрашен в коричнево-красный цвет запёкшейся крови.
Странно, что это место и впрямь не болит. Я и забыла про неуклюжее падение.
– Что ты чувствуешь, когда я делаю так? Больно? Отдаёт в другие места? – Кайден нажимает на какую-то точку между позвонками, внимательно следя за моей реакцией.
Отдаёт. Ещё как…
– Не больно, – отвечаю честно его отражению в зеркале. – А как должно быть?
– А здесь? – мужские пальцы снова опускаются ниже до самой кромки пояса. Проводят влево, вправо, затем опять движутся наверх, попутно нажимая на определённые участки, пока не достигают шеи.
– И здесь не больно, – отвечаю шёпотом, чтобы скрыть нервозность в голосе.
Мы продолжаем стоять в полуобъятиях по неизвестной мне причине. Кажется, указание папы про доверие Кайдену мой мозг воспринял своеобразно. Я бы посчитала, что он банально разводит, но его сосредоточенный вид не отражает ни малейшего намёка на это. Хотел бы полапать, вряд ли ограничился бы раненой и грязной спиной.
Футболка задралась до самого верха, а меня будто заколдовали, лишив воли и рассудка. Я знаю Пирса пару часов, а уже стала бесхребетной марионеткой, жмущейся полуголой грудью к крепкому торсу. Он, что? Грёбаный гипнотизёр?
Его «медицинский» осмотр не имеет ничего общего с врачебными манипуляциями. Слишком интимно. Слишком настораживающе. Слишком… возбуждающе.
– В висках или затылке не болит? Нет скованности в движениях?
Скованность, определённо, есть. Правда, не та, о которой говорит Кайден. У меня сковало весь низ живота.
– Голова болела, но Блумберг дал в участке две таблетки Адвила.
– Теперь ясно. Ты обезболилась. Просто у тебя сзади кровавая мишень размером с тарелку, а ты и виду не подала. – Он отстраняется так же внезапно, как притянул меня к себе вначале. – Обычно онемение