Авиационные террористы. Александр Тамоников
сотен тысяч выхлопных труб угнетали их, привыкших к жаркому, но сухому и кристально чистому воздуху, к благостной тишине, к строгим очертаниям ландшафта. Мужчины выглядели вялыми и подавленными.
Забравшись на заднее сиденье такси, они объяснили, куда ехать, на столь скверном английском языке, что водитель-таиландец в сравнении с ними изъяснялся чуть ли не как диктор Би-би-си.
– О’кей, – сказал он. – Моя знать район Тонга. Шарон-вэй, пять миль, пятьдесят доллар. – И для наглядности растопырил пальцы на одной руке, а с помощью второй изобразил ноль.
Мужчины переглянулись. Тот, который был чуть постарше и звался Бабуром, покачал головой.
– Тридцать, – возразил он и тоже выбросил соответствующее количество пальцев, опасаясь, что его не поймут.
Несмотря на усталость, Бабур казался очень сильным и выносливым. Одна бровь у него была рассечена розовым шрамом и приподнята, словно выражая удивление, которого он на самом деле не испытывал. Его крупный мясистый нос был чуть свернут набок. Спорить с ним не хотелось, и все же таксист не мог уступить так сразу.
– Пятьдесят, – повторил он.
– Тридцать, – гнул свое Бабур.
Его спутник, Махмуд, молча наблюдал за ожесточенным торгом. Покидая родину, он сбрил бороду и давно привык обходиться без нее, но иногда машинально проводил кончиками пальцев по подбородку и скулам, как будто ожидал нащупать там густую растительность. У него был очень широкий рот, перечеркивающий лицо прямой бесцветной линией. Губы то втягивались внутрь, то выпячивались наружу, оставаясь при этом абсолютно сухими. Он сидел молча и неподвижно, пока спорщики не сошлись на сорока баксах.
– Деньги давать сейчас, – заявил таксист, протянув раскрытую ладонь.
– Нет, – резко ответил Бабур.
Махмуд толкнул его в бок локтем. Помедлив, Бабур достал из кармана бумажник, отсчитал требуемую сумму и передал ее таксисту.
– Итс вэри гуд, – обрадовался тот и нажал педаль газа.
Тронувшись с места, желтый автомобиль едва не чиркнул боком о рявкнувший автобус высотой с двухэтажный дом, вильнул и влился в пестрый автомобильный поток.
Смеркалось. Многие включили фары, загорелись рекламные огни. Такси покинуло шумную магистраль и свернуло на улочку, состоящую из сплошных лавчонок и закусочных. Кое-где столики с посетителями стояли прямо на проезжей части. Разминаясь с автомобилями, моторикши то и дело выскакивали на тротуары, вспугивая пешеходов, как воробьиные стаи.
Отсюда такси выскочило на пустырь, на котором высились руины снесенных домов и гигантские оранжевые грейдеры, обогнуло его по широкой дуге, повиляло по зигзагообразным проулкам и затормозило на пятачке, откуда открывался вид на гавань, усеянную светлячками корабельных огней. Слева и справа, призрачно белея среди роскошной зелени, высились ухоженные особняки, построенные в английском колониальном стиле.
– Шарон-вэй туда и туда, – показал таксист обеими руками поочередно. –