Сломанные вещи. Часть 1 из 4. Марина Орлова
не отвечает.
Голос-в-голове пренебрежительно фыркает: Ты выглядишь отменной тупицей.
Я торопливо поясняю:
– В смысле, он говорил, что ты спал… – и тут до меня доходит, что именно я должна спросить. – Тогда почему ты ничего не сделал? Не начал выкручивать ему руки, как мне?!
– У него не было оружия.
Ну да, логично. Но я всё равно скептически кривлюсь.
– Думаешь, я могла бы напасть на тебя? Ты в два раза крупнее.
Пауза.
– Привычка.
Ну конечно. Он же военный робот! Лета, может, ну его к чёрту? А что, если ты выведешь его на улицы города, а он кого-нибудь убьёт – по привычке?
Я облизываю губы и, решившись, выпаливаю самый важный, хоть и ужасно нетактичный вопрос:
– Сколько людей ты убил с нашей прошлой встречи?
– Ни одного.
О-о… Настолько хорошо, что даже не верится в такую удачу! Надеюсь, дальше всё пойдёт в таком же ключе.
– Почему?
– Что «почему»?
– Почему никого не убил? Например, этого парня?
– Или тебя?
В груди предостерегающе колет игла страха, но ладно, я зашла слишком далеко, чтобы отступать. Так что я киваю – спокойно и рассудительно.
– Да. Или меня.
Пауза.
– Потому что не хочу.
За всю жизнь я мало имела дел с роботами. В доме отца все слуги были людьми. В гостях у одноклассниц я видела нескольких домработников, а однажды Эрика – пожалуй, лучшая из моих якобы-подружек, хотя тоже себе на уме – втихаря скопировала у матери каталог секс-роботов, и мы провели увлекательный час, хихикая и обсуждая, какую модель каждая из нас предпочла бы. В общем, я не спец, однако мне казалось, что роботы не должны говорить о том, чего хотят или не хотят. Как он может «не хотеть» убивать?
– И что это значит? Нет прямого приказа? Это нерационально?
Пауза.
– Предполагаю, во время последней модификации моего физического носителя параметры были настроены неверно, и теперь моя операционная система содержит ошибки, но я не знаю, какие именно. В любом случае, я не хочу никого убивать, – в его голосе появляются рычащие нотки, – не буду этого делать, и у тебя нет никаких рычагов воздействия, чтобы меня заставить.
От этой неожиданной агрессии я тоже повышаю голос:
– Вообще-то я и не собиралась! Мне вовсе не нужно никого убивать.
В сумраке заметно, что он снова наклонил голову к правому плечу. Что за странная манера? Тон вновь спокойный:
– А что тебе нужно? Материал? Но для этого следовало бы застрелить меня, – он взмахивает пальцами в направлении окна, – или хотя бы организовать группу захвата. То, что ты пришла сюда в одиночку, больше похоже на попытку самоубийства.
– Или, – я задумчиво поднимаю взгляд, – на попытку тебе помочь.
– Помочь роботу? Версия про самоубийство кажется более правдоподобной.
– Ладно, это не важно! Вернёмся к тому, что ты не хочешь убивать. Меня это устраивает. Но что, если ты выйдешь на улицу?