Полонез. Александр Григорьевич Домовец
нашем особняке. Но это ладно. В Париж из Польши регулярно приезжают новые люди, наше сообщество пополняется, и за каждым не уследишь.
Гораздо интереснее, почему его сюртук оттопырен на груди. Словно лежит у человека за пазухой какой-то объёмный предмет. Даже чрезмерно просторная одежда не в силах скрыть его величину. Похоже, однако, эту странность заметил я один, – все остальные слишком увлечены обсуждением предстоящего события. Другая странность: незнакомец явно взволнован. Он не выпускает из рук носовой платок, вытирая пот со лба. Что это с ним?
Видимо, ощутив на себе взгляд, человек поворачивает голову в мою сторону. Я не успеваю отвести глаза. Не знаю, что он там в них прочитал, но только вдруг встаёт и направляется к выходу. А вот это уже по-настоящему интересно. Словно испугался… но чего? Выждав с минуту, я тихонько покидаю зал и следую за ним.
Застаю незнакомца в маленькой комнатке-гардеробной на первом этаже. Здесь раздеваются гости и посетители Комитета. Он торопливо надевает пальто. Увидев меня, застывает, не успев продеть руку в рукав.
Теперь я могу как следует его разглядеть. Хорошее лицо… да, хорошее. Высокий лоб, твёрдые черты, решительный подбородок. Седеющие волосы каштанового оттенка, аккуратно подстриженные усы. Упрямые серые глаза настороженно прищурены. Немолод, но фигурой крепок и широкоплеч.
– Вечер добрый, пан, – приветливо говорю я, заходя в гардеробную. – Что же вы собрались, не дождавшись чаю? Панна Беата с Агнешкой сейчас будут разносить. Оставайтесь, не пожалеете. К чаю бутерброды будут, и булочки тоже прямо из местной пекарни, – объеденье.
– Добрый вечер, – сдержанно говорит человек, надев наконец пальто. – Нет времени, знаете ли. Спешу. Как-нибудь в другой раз.
– А-а, – тяну понимающе. – Жаль, конечно. А впрочем… – Сделав шаг вперёд, говорю уже без обиняков: – Ну-ка покажите, что у вас там за пазухой.
Глаза незнакомца гневно вспыхивают.
– Пан в уме? Какое пану до этого дело?
– Самое непосредственное. У нас, видите ли, не принято посещать Комитет с оружием в кармане.
– Дайте пройти! – рычит незнакомец и пытается меня оттолкнуть.
Перехватив протянутую руку, без церемоний заламываю за спину и прижимаю человека лицом к стене. Без церемоний же запускаю свободную ладонь за пазуху. Достаю предмет, оттопыривающий сюртук незнакомца.
– Так и есть, – говорю, переводя дух. – Пистолет «Ле Паж», армейский, однозарядный. Продаётся во всех оружейных лавках. Вы в какой брали?
– Идите к чёрту! – хрипит незнакомец, пытаясь вырваться. (Скажу сразу – напрасно.) – Отпустите меня!
– Отпущу, конечно, – успокаиваю я. – Не до Рождества же вам руку выламывать. Но взамен вы расскажете, кого из нас вы собрались подстрелить. И почему. Или, если угодно, – за что.
– Ни хрена я вам не расскажу!
– Вот что нас, поляков, от века губит, так это дурное упрямство…
С этой нравоучительной репликой отпускаю незнакомца. Но тут же, щёлкнув курком, приставляю