Отдел примирившихся врагов. Эвелина Шегай
внимательно отслеживающей, что и как с ним делали.
– Ты как? – спросила она, сев на стульчик возле его койки. – Выглядишь не очень.
– Повторяешься, – устало фыркнул он, нога горела в месте, над которым поработал травматолог. Теперь осталось дождаться анестезиолога, что дарует ему драгоценный покой и отправит их домой. – Хотел бы я, чтобы на мне всё так же быстро заживало, как и на тебе.
– Надо было родиться оборотнем.
– Боюсь, это сделать ещё сложнее, чем переродиться вампиром.
– Почему?
– Потому что, когда мы появляемся на этот свет, никакое окошко не вылазит с выбором расы или пола, – саркастично произнёс Марсель и добавил гораздо тише: – И сейчас я нахожу этот факт весьма удручающим.
– Но стать вампиром – это выбор.
– Да, – задумчиво подтвердил он, потому как вспомнил женщину, встретившуюся им в Пледоксе: симпатичную, голубоглазую полукровку, чем-то отдалённо похожую на него самого – впрочем, это могло быть и самовнушением. Тогда Марсель так удивился её возгласу, что ничего, кроме имён, не узнал. А уже позже выяснил: этого недостаточно, чтобы найти одного конкретного человека или даже полукровку из сотен миллионов других, проживающих на территории Ксоры. – Вот только я не помню, почему захотел им стать. И чем больше об этом думаю, тем сильнее сомневаюсь, что это вообще произошло по моей воле.
– Проводить ритуал без согласия человека – незаконно, – возразила Вэл и хотела что-то ещё добавить, но передумала и погрузилась в собственные размышления, полупрозрачными лоскутками долетающие до него в виде остаточных эмоций.
– Знаю. Но сливки аристократии Флемоа считают, что для них законы не писаны. И клан Лафайет находится на вершине вампирской пищевой цепи. Он входит в десятку наиболее влиятельных семей. Выше находятся лишь довремённые. Поэтому иногда члены нашего клана творят настоящий беспредел.
– Но если тебя против воли сделали вампиром…
– Да, это будет скандалом мирового масштаба, – мрачно усмехнулся он.
2 глава: Красивая, но опасная роза
Рикард
Она откинулась назад, прижавшись лопатками к шёлковым простыням и повиснув у него на руках. Такая тонкая, красивая, порочная. Он скользнул вечно голодным возле этой женщины взглядом от аккуратной ямочки пупка по аппетитным полушариям груди и остановился на тонкой, изящной шее. Картина, представшая перед его глазами, пробуждала в Рике желание оставить метку чуть повыше хрупких ключиц на манящем изгибе. Ему ещё никого так сильно не хотелось заклеймить, как эту чертовку – прямо до ломки в костях. Оттого его движения отличались большей резкостью, чем обычно. Они почти граничили с грубостью. Невозможность получить то, что он хотел, медленно сводила его с ума.
Рик потянул сладко стонущую Донну за поясницу, снова усаживая у себя на ногах, и глухо попросил, скользнув ладонями по шелковистой коже вниз, чтобы помочь руками ей двигаться в нужном темпе:
– Укуси