Донбасский декамерон. Олег Измайлов
припомнил Чкаловскую лестницу в Нижнем-Горьком, по которой, тренируясь, бегал вверх и вниз, вниз и вверх. Туда и обратно, обратно и снова туда, к памятнику Великому летчику.
«Если быть, то быть первым», – вспомнилась фраза с основания монумента.
– Если быть, то быть первым, – раздался за спиной голос Донны.
– Вы мнемоник? Большого градуса посвящения? – обернулся он к ней, одновременно доставая из нагрудного кармана трубку.
– Ха! Нет, просто немного психологических тренировок.
– Прошли спецкурс?
– В лагере для военнопленных.
Палыч пыхнул пару раз трубкой и решил не углубляться в тему, обещающую неприятное продолжение. В конце концов, ему надо просто пройти это испытание. Ему обещали, что после этого он сможет вернуться домой. Дома, правда, давно нет, но сейчас не об этом. Главное вернуться. И не таким хитрым бабцам, как эта наглая и самоуверенная дончанка, полоскать ему мозги и ловить на пустом трепе.
Дончане, донецкие. Палыч припомнил, как говорил Равиль: «Донецких без понтов не бывает». Еще Равиль говорил: «Это у вас, у горьковских, Волга в жопе играет». А потом он как-то зашел в блиндаж в опорнике «Человейник», который они штурмовали два месяца, и не вернулся. Взрыв хитрой французской мины оторвал ему голову. Палыч насмотрелся всякого, но не мог оторвать взгляда от оторванной головы – все казалось, сейчас ехидный донецкий татарин откроет глаза и скажет своим сипло: «Не ссы в буденовку, боец!»
– Буэнос дыас! – появился из столовой Панас. – Как говорят наши недруги гишпанцы, кэ таль эстаис, сэньорэс?
– Фандорин, я не знаю этого языка, – машинально ответил Палыч фразой из старого-престарого кино, смотренного еще в детстве с дедом Олегом.
– Рад, дорогой Палыч, что с рефлексами у вас все в порядке. Донна! – отлично выглядите! – давайте-ка я вам расскажу о сегодняшнем плане. – Никакого плана! Беседы ведем, как бог на душу положит. Кстати, как надо писать слово «бог» – с заглавной или строчной?
– Это, как вам ваша совесть комсомольская подскажет, – отрезала Донна. – Вообще, когда вы резвитесь, невольно вспоминается поговорка о словесном поносе при запоре мысли.
– Словесном Панасе, ха-ха! Да, вам, донецким, палец в рот, гм… да. Ну ладно. Продолжим. С артистами мы вчера покончили или еще кто-то остался?
– В моем электроблокноте пара статей еще найдется, – ответила Донна.
– Статьи – в студию!
Донна несколько недоуменно посмотрела на Палыча и начала читать.
В 1900 году в Луганске в простой крестьянской семье родился человек, которого на Западе называли не иначе как «советским Диснеем» – Александр Лукич Птушко.
На самом деле фамилия его, как водится у людей артистического склада, звучала чуть по-другому – Птушкин. Почему творец многих советских киносказок выбрал украинизированный вариант, остается только гадать.
Возможно,