Ранчо одиноких сердец. Лайла Сэйдж
для владельцев ранчо, а из всех прочих только я любил терзать ее подобным образом.
Изо всех сил стараясь не обращать внимания на собственнические замашки Кенни – чтобы не сорваться и не сломать ему руку, так вольготно расположившуюся у нее на талии, – я продолжал наблюдать, как она осматривает зал. Судя по пронзительному взгляду, Эмми уже разозлилась посильнее шершня. Сейчас в ее глазах сверкало пламя, которого я не замечал там раньше. И, не в силах сдержаться, я направился к ней, готовый сгореть.
Я врезалась прямо в грудь Брукса – твердую, словно кирпичная стена. Он что, на досуге машины на себе таскал?
Парень тут же обхватил меня руками за предплечья, чтобы поддержать. От прикосновения к коже шершавых ладоней по телу пробежала легкая дрожь, и мне захотелось взвыть.
Неважно, что я уже выросла. Когда дело касалось Брукса, я вновь ощущала себя девчонкой тринадцати лет, наблюдающей, как он, восемнадцатилетний, без рубашки складывает в тюки сено. Брукс был привлекательным тогда и с возрастом не слишком изменился. Пусть даже теперь я немного поумнела и поняла, насколько он меня бесит, так что подростковой влюбленности в него пришел конец. Однако все же было в нем нечто такое, что выводило меня из равновесия.
Я стряхнула с себя его руки, расстроенная тем, что он по-прежнему не оставляет меня равнодушной. Несмотря на мой высокий рост – пять футов девять дюймов, – мне, чтобы пронзить Брукса взглядом, приходилось вытягивать шею.
За последние несколько лет он не сильно изменился. Признаться, стал даже еще красивее. И от этого я только сильнее раздражалась.
Высокий, широкоплечий Брукс никогда не стригся коротко. Темно-каштановые волосы, доходившие ему до середины шеи, вились легкими волнами, за которые многие женщины, включая меня, готовы были умереть. Так же, как и за его дурацкие ресницы, обрамлявшие идиотские глаза цвета шоколада. Волосы он вечно заправлял за уши, оставляя открытыми дебильные скулы и линию подбородка, покрытого легкой щетиной.
Наверняка многие девушки желали, чтобы у их братьев был такой красивый лучший друг, как Люк Брукс. И я в их числе. Но как только он открывал свой дурацкий рот и заговаривал идиотским низким голосом, как все очарование рассеивалось.
Наверное, мне стоило бы более изобретательно выбирать для него оскорбления… Люк Брукс вечно выбивал меня из колеи, и мыслить связно уже не получалось.
Это раздражало.
Как и он сам.
– Привет, Клементина, – протянул Брукс.
Несмотря на мой суровый взгляд, высокомерие буквально сочилось из каждой его поры. Ощутимое, почти материальное. Как и всегда. Если бы самомнение Брукса имело физическую форму, оно заняло бы весь штат Вайоминг. И наверное, часть Колорадо и Юты.
– Отвали, Брукс, – бросила я.
Он издал низкий свист, перешедший в смешок. Я терпеть не могла эту его привычку.
– Рад видеть, что ты по-прежнему остра на язык, сладкая.
Последнее слово в его устах прозвучало почти как унижение.
– Не.