Девья яма. Ирина Богатырева
на часы – только девять тридцать, но дверь была приоткрыта, явно кто-то уже на месте. Вот и зашёл. А она как раз тут – стояла у прилавка со скучающим видом, смотрела в телефон. Обернулась, бросила: «Закрыто!» Но он её сразу узнал: встречал в музее. Молодая женщина, симпатичная, работает недавно, вроде приехала из Питера. Он слышал, что Алексей Геннадьич отзывался о ней как о большом специалисте.
– О, какое совпадение! Вы же у нас в музее работаете?
Она смотрела с удивлением, похоже, не узнавала.
– Я Юра. Я кружок спелеологии веду. А вы же из отдела реставрации?
– Я ювелир, – сказала она неохотно.
– Точно! Вспомнил! Это ведь вам на экспертизу колье отдавали? Ну, когда его с экспозиции вроде как пытались украсть. А потом оказалось, что оно поддельное. Эх, какой скандалище вышел! Что, не нашли его ещё? Я не очень слежу. – Он говорил быстро и весело, хотя она до сих пор смотрела холодно, без улыбки. – Здорово, что я вас тут встретил. У меня вот какое дело. Посмотрите. Это из пещеры, только что нашёл. Вы можете определить, что это?
Сухая, высокая, в деловом костюме, с очень строгим лицом. Взяла камень, стала рассматривать. На лацкане пиджака – большая брошь в виде кустика ежевики, крупные чёрные ягоды. Похожи на агаты, только прозрачные. Что бы это могло быть? Эх, так и не научился как следует разбираться в камнях, а ведь всегда было интересно. А вот она, конечно же, прекрасно в них разбирается. Ювелир всё-таки.
Она рассматривала находку долго. Сощурившись, крутила так и эдак – на свет, в лампе. Потом зашла за прилавок – он удивился, она здесь была как своя, – взяла инструменты и смотрела через лупу и через специальный прибор, похожий на короткую подзорную трубу, который зажала правой бровью. На лице – ни тени. Один только вопрос и бросила, как бы между прочим: «Больше нет?»
Потом отложила в сторону, будто забыла. И молчала. Глядела на него. Словно ждала, что он первым заговорит. А он нервничал, как в конторе какой, словно это чиновница и она его судьбу сейчас решает, а не камень пытается определить.
Не выдержал:
– Так что?
– Что? – сделала вид, что не поняла.
– Камень – что это?
– Вы хотите сказать, что не знаете?
Он опешил.
– Вы думаете, я бы вам его принёс? Если бы знал.
Она почему-то посмотрела на улицу. Потом вышла из-за прилавка и заперла дверь. Подошла к нему.
– Юрий… – она сделала выжидательную паузу. Он опешил от такой официальности, но поспешно дополнил:
– Фролович.
– Юрий Фролович, вы давно работаете в музее?
– Да, как бы… всю жизнь.
– А поточнее?
– Двенадцать лет. Кажется.
– Кажется. Ну, значит, вы прекрасно знаете, что это такое.
– Вы шутите? – Он чувствовал себя дураком. – Что бы я тут делал тогда?
– Юрий Фролович, не надо обманывать. Вы не ко мне шли. Вы шли в ломбард.
– Ну и что, что в ломбард? Мне же не для оценки, мне же понять… – Он почувствовал, как холод подступает к спине. И в голове становится холодно. Сонливость