Озаренный Солнцем. Брендон Сандерсон
на одежде, однако пострадавшие куртка и рубашка не выдержали новых столкновений с различными препятствиями, и их сорвало окончательно.
Кожа, впрочем, держалась. Скиталец и не думал жаловаться на недостаточно комфортные условия побега. Лучше так, чем остаться под этим солнцем.
Он закрыл глаза, борясь с болью куда более сильной, чем от ушибов и ссадин. Ее причиняли врезавшиеся в память крики несчастных пленников, которых накрыл рассвет, в считаные мгновения превратив в пепел. Скиталец был уверен: некоторые звали на помощь его.
Когда-то он не смог бы оставить такие призывы без внимания. Но каждый день по всему Космеру умирали миллионы, может, даже миллиарды существ. Он был не в силах этому помешать. Ему едва удавалось выживать самому.
И все равно было больно. Даже спустя годы мучений он не мог спокойно смотреть на чужую смерть.
Скиталец прижал подбородок к груди, защищая лицо от всего того хаоса, через который его тащило по жесткой поверхности этой суровой планеты. Он заметил, как темнеет небо. Отсветы чудовищного солнца скрылись за горизонтом, словно наступили сумерки, хотя это Скиталец двигался сумеркам навстречу.
Скорости летоцикла хватало, чтобы обгонять восходящее солнце и держаться подальше от его испепеляющих когтей.
Похоже, у этой планеты низкая скорость вращения, говорит герой своему странствующему слуге. Обрати внимание, как легко машины опережают солнце.
Впереди, в противоположной рассвету стороне, поднималось огромное планетарное кольцо – широкая дуга, отражающая солнечный свет.
Впрочем, насладиться возвращением в безопасность сумерек Скитальцу не дали. Несколько седоков летоцикла попытались сбросить цепь, но на такой скорости, да еще с ним самим в качестве груза, это было бы очень трудно, даже не замкни он петлю. Скиталец ждал, что они задержатся, чтобы избавиться от него, однако машина продолжала лететь вслед за остальными, держась в считаных футах над землей.
Наконец она снизила скорость, а затем и вовсе замерла. Скиталец очутился на клочке мокрой земли. Приятно было ощутить хоть что-то мягкое. Он со стоном перевернулся. Штаны превратились в лохмотья, свежезалеченная кожа – в сплошной синяк, на руках по-прежнему были оковы. Помучившись мгновение от жуткой боли во всем теле – и попытавшись порадоваться тому факту, что хотя бы новых неприятных ощущений не добавляется, – Скиталец повернул голову, чтобы выяснить причину остановки.
Если и имелась таковая, то он ее не увидел. Возможно, седокам просто потребовалась минутка, чтобы сориентироваться на местности; после кратких переговоров летоциклы снова взлетели. На этот раз они поднялись выше, и Скиталец повис. Так было лучше: по крайней мере, теперь он не врезался во все подряд. Должно быть, поначалу машины держались низко, чтобы случайно не угодить под солнечные лучи.
Примерно через час они наконец добрались до чего-то поинтереснее – до летающего города. Он представлял собой огромную платформу, удерживаемую в воздухе сотнями изрыгающих огонь двигателей