ОБХСС-82. Дело о гастрономе. Павел Барчук
доморощенного специалиста из Зеленух. Особенно клизму.
– Здравствуйте, – поздоровалась молодая женщина в коридоре с Тоней. – Я сюда попала?
– Не знаю, куда Вы хотели попасть, но пока там обходите симулянтов, у нас уже эпидемия началась, – ответил ей вместо «здравствуйте» дед Мотя, который выглянул в коридор из изолятора – Полнаселения уже выкосила.
– Господи, – удивилась врачиха, когда зашла в комнату и увидела Семена с Андрюхой, лежащих двумя бревнышками под тремя одеялами. – Что это у вас тут происходит?
– Здрасте, – улыбнулся Переросток. – У меня ничего не болит. В носу засвербило, и я тут так, за компанию лежу. Но если что, предлагал зелёнкой. Она против бактерий – первое дело.
– Да иди ты, со своей зеленкой… Придурочный. Я вот клизму хотел поставить. Думал, жар сбить. Но малой выглядит так, будто сопротивление с его стороны неизбежно. Не стал применять насилие. – Пояснил Матвей Егорыч врачу, которая стояла и смотрела на все это непотребство круглыми глазами.
Семен вообще решил промолчать. Интуиция подсказывала ему, если он ещё что-то добавит, то тётя доктор вызовет до кучи психиатрическую помощь. В том, что они уже сказали, никакого смысла и логики не было. А вот признаки неадекватности точно имелись. Больные в доме явно присутствовали. Но вот кто и чем – это ещё большой вопрос.
Врач посмотрела на Матвея Егорыча, на Тоню и затем с сочувствием на Семена с Андрюхой. Сначала она, видимо, пыталась сообразить, с кем из здравомыслящих тут вести диалог. Затем нашлась и спросила.
– А взрослые дома ещё есть?
– Все здесь, – заверил дед. – Старше меня никого. Так что? Ставим клизму?
– Да подождите вы с клизмой, – растерялась врачиха. – Надо температуру для начала измерять.
Дед наклонился к Семену, потрогал лоб и авторитетно заявил, что температура есть. Затем глянул на Переростка и, не трогая его, сказал, что этот бугай тоже пока жив, но дурно пахнет. Было бы неплохо открыть окно, чтоб проветрить. Но тогда уйдет жар, а их надо обязательно пропарить.
– Нельзя парить. Когда температура, ни в коем случае нельзя. Вы же их так угробите! Градусник у вас есть? – повысила голос доктор, стараясь нормализовать ситуацию. – Можно я нормально мальчику температуру измеряю? И снимите с них все одеяла, наконец. Что за дурак придумал укутать больных?!
Зря она сказала это вслух. Семен, Андрюха и даже Тоня, посмотрели на Матвея Егорыча. Стало понятно, слова врачихи зацепили его за живое. Во-первых, поставили под сомнение его квалификацию и навыки в измерении температуры, а во-вторых… деда только что назвали дураком. Пусть и без умысла. А такое позволительно лишь Зинаиде Стефановне. О чем Андрюха громким шепотом сообщил всем присутствующим.
– Во-первых, милая моя, – встал в позу дед, – Не я шлялся незнамо где полдня, пока люди загибаются в муках.
– Я не загибаюсь, – вставил Андрюха. – Я…
– А ты помолчи, – прервал его Матвей Егорыч. – Это недолго устроить. Чтоб начал загибаться.
– Во-вторых, –