ЧВК Херсонес – 2. Андрей Белянин
как моё сердце…
Я смотрел на её обнажённую спину, уходящим краем мозга понимая, что более совершенной фигуры не видел нигде и никогда. Светлана качнула бёдрами, серые мешковатые брюки начали медленно соскальзывать вниз…
– Вы б… богиня, – успел признать я.
Или не успел. Или успел, но не произнёс этого вслух, потому что, прежде чем при лунном свете томно начали обнажаться два роскошных задних полушария, я уже валялся на траве под столом, пуская носом пузыри. И на лице моём сияло неземное блаженство! По крайней мере, так мне потом описывал всё тот же неупиваемый Диня.
И увы, ему можно верить. Не всегда и не во всём, разумеется, но вот конкретно в той истории, пожалуй, да. А мне нужно научиться говорить твёрдое «нет», когда на столе за завтраком, обедом или ужином появляется алкоголь. Любой!
С одной стороны, «нет» звучит святотатственно по отношению к крымскому вину, а с другой – кому тут нужен в хлам спившийся знаток истории искусств широкого профиля? Лично я уволил бы себя же не задумываясь…
– Они его вытащили?
– Естественно.
– Но он всё понял?
– Естественно.
– Ха, значит, теперь он устроит им допрос?
– Естественно.
– Они будут выкручиваться?
– Естественно.
– Хотела бы я на это посмотреть…
– Естественно.
– Но ведь не получится, да?
– Естественно.
– Потому что нам туда нельзя.
– Ещё хоть один раз ты произнесёшь это «естественно» – и я сама тебе врежу!
– Естеств…
– На!
– Упс, а это больно…
– Естественно!
…Вставать всё равно пришлось рано. Это общие правила: во сколько бы ни лёг, но старина Церберидзе никогда не позволит вам проспать завтрак. У него какая-то странная зацикленность на соблюдении режима дня, словно у собаки Павлова.
Сначала он вежливо скребётся в дверь, а потом барабанит в неё же с такой силой, будто хочет вынести её вместе с косяками. Волей-неволей приходится вставать. Как оказалось, треть моей узкой армейской кровати занимал вечно пьяный полиглот, свернувшийся калачиком у моих ног.
В принципе, этот тип может спать где угодно: на траве, на сырой земле, на бетоне. И ведь не простужается ни разу, даже насморка нет! Что с ним станется, он у нас насквозь проспиртованный, попадая в него, любые вирусы и бактерии гибнут в страшных муках на корню…
Я через силу улыбнулся заботливому сторожу, голова после вчерашнего просто раскалывалась. Надо выпить пенталгин. Хлопнула дверь в комнату Гребневой, значит, она уже приняла душ, прошлась голой по коридору и теперь можно выходить. Разок я высовывался в коридор и раньше, но все дали понять, что подобное поведение невежливо, так что пришлось соответствовать общепринятым правилам.
Диня встанет сам, или его растолкает наш сторож, мне же оставалось пройти в душевую, умыться, побриться, привести себя в порядок и выйти к общему столу.
– О, Саня заявился! Садись, бро…
Каким