Охота на Овечкина. Инна Шаргородская

      – Да вроде как. Можешь называть меня отцом Григорием.

      – А Пэк и Ловчий… они настоящие?

      Отец Григорий поднял косматые брови.

      – Еще бы! Я, кажется, вовремя появился, если ты не успел понять, до какой степени они настоящие. Ловчий – лесной дух, повелитель всех здешних дубрав, и когда-то люди почитали его за божество. Приносили ему жертвы и испрашивали милости для удачной охоты. Все в прошлом нынче… Трудновато после такого смириться с забвением, как ты считаешь? Он и не смирился… нехорошие шутки шутит порой, да только я ему не указчик. А Пэк – и вовсе из дальних краев, и понятие милосердия для него столь же чуждо, как для тебя – сама мысль о возможности жить в огне.

      – Это вас они тут охраняют?

      Отшельник снова вскинул брови.

      – Странная мысль! Зачем меня охранять? Дорогу ко мне найти может лишь тот, чья нужда велика, да и обидеть меня не так-то просто. Нет… они охраняют вход в другой мир. Ты – человек образованный, слыхал, должно быть, о параллельных мирах?

      Михаил Анатольевич вытаращил глаза. Удивили его не столько параллельные миры – после всего-то сегодняшнего! – сколько упоминание о них из уст такого архаичного существа, как лесной отшельник.

      Отец Григорий слегка усмехнулся, словно прочитав его мысли.

      – И что же это за мир? – робко спросил Овечкин.

      – Прекрасный мир, населенный такими, как Пэк, и еще более удивительными созданиями, о которых у нас знают лишь по сказкам. Опасный мир… для того и Стража, чтобы никакой бедолага вроде тебя не угодил туда ненароком. Но мы отвлеклись, сынок. Не хочешь ли ты вернуться к своим бедам и рассказать о том, что с тобой приключилось?

      Михаил Анатольевич тяжело вздохнул. Воображение его силилось представить сказочный мир Пэка, и возвращаться к мыслям о своих злоключениях не хотелось ничуть.

      – Что случилось со мной… но позвольте… если я вас правильно понял, Ловчий-то – существо из нашего мира? Значит, и у нас водятся такие…

      Он уставился на отшельника во все глаза, пораженный этой мыслью.

      – О чем это ты?

      – О домовых, – выговорил наконец Овечкин страшное слово. – Они тоже существуют на самом деле?

      – А как же! Существуют, только людям не показываются. Вернее, люди их больше не видят. Чтобы видеть, нужна вера. И отсутствие страха. В душах же нынешних уж и не знаю, чего больше – страха или безверия. А ты никак видел?

      – Видел, – сказал Овечкин и содрогнулся. – Одного.

      – Вот оно что! Чудно… неужели же это он тебя так расстроил?

      – Нет… то есть да, конечно. Но дело совсем не в этом. Значит, вы в них верите?