Убийства в Чумном дворе. Джон Диксон Карр
происходили.
С моей стороны это было чистой воды теоретизирование, и все же мне казалось, что, если бы Дарворт был настолько охвачен паникой из-за угрозы, связанной с этим домом, он вряд ли поступил бы так, как сегодня вечером. Он единственный, кто был спокоен и уверен в себе. Ему одному нравилось возиться со своими марионетками и сидеть в одиночестве в темных закутках. Если бы запись на листе бумаге действительно касалась Чумного двора, он, по всей вероятности, показал бы ее остальным. Он упомянул Чумной двор, потому что это было «пугалом» для других, но не для него.
В этом предположении, как вы понимаете, и крылась суть конфликта. Все туманные страхи адептов Дарворта сосредоточились вокруг этого дома. Они верили, что здесь существует связанная с землей смертоносная сила, которую необходимо изгнать, чтобы она не завладела человеческой душой. В том, что рассказала нам леди Беннинг, было так много бессмыслицы, что спиритизм, казалось, нарушал свои собственные правила. И по-видимому, Дарворт лишь перемешал их с туманными намеками дельфийских оракулов. Он мог сделать неопределенность еще более пугающей. И все же, хотя Дарворта как мистика это нисколько не тревожило, Холлидея, человека трезвомыслящего и практичного, это повергло в панику.
Я наблюдал, как дым от трубки вьется вокруг пламени свечей, и все помещение словно перешептывалось с моими малосимпатичными мыслями. Резко оглянувшись, я сдернул оберточную бумагу и увидел тяжелую картонную папку для писем, открывающуюся, как книга, – в ней шуршала бумага.
Внутри я обнаружил большой сложенный лист, тонкий и в коричневатых от времени пятнах, короткую газетную вырезку и пачку писем, таких же старых, как и первый лист. Последнее письмо настолько выцвело, что из-за желтых пятен его невозможно было прочесть, но там была более свежая копия, написанная от руки и в сложенном виде засунутая под ленту, которой была перевязана пачка.
Большой лист, который я не стал разворачивать полностью, потому что боялся его порвать, являлся деловым документом. В начале листа паучий почерк был настолько крупным, что я мог разобрать участников сделки: «Томас Фредерик Холлидей, джентльмен, купил этот дом у Лайонела Ричарда Молдена, лорда Сигрейва из Сигрейва, что засвидетельствовано 23 марта 1711 года».
Заголовок из газетной вырезки гласил: «ИЗВЕСТНЫЙ ГОРОЖАНИН покончил с собой», под ним была блеклая фотография мужчины с выпученными глазами в сюртуке с высоким воротничком. Казалось, он испугался фотокамеры. На этом снимке Джеймс Холлидей, эсквайр, ужасно походил на доктора Криппена[5]. У него были такие же очки с двойными линзами, такие же вислые усы, такой же кроличий взгляд. В вырезке кратко рассказывалось, что он застрелился в доме своей тети, леди Энн Беннинг; что в течение нескольких недель он был встревожен и подавлен, «казалось, постоянно что-то искал в доме»; что все это было очень таинственно и что леди Беннинг дважды теряла самообладание на дознании.
Я отложил вырезку, развязал ленту и вытащил остальные
5