Истеричка (сборник). Ирина Крицкая
«А поезжай-ка ты в Анадырь. Там хорошо! А как устроишься – я к тебе и приеду». Мужчина поехал в Анадырь, за десять тысяч километров. Наша добренькая мамочка писала ему письма и в каждом обещала: «Уже, уже! Скоро, скоро! Выезжаю». Через два года мужчина получил по почте свидетельство о разводе. Он не знал, что наш гуманный суд автоматически разводит супругов, которые не живут вместе более двух лет.
Моя свекровь, конечно, молодец, аплодисменты женщине, но ей пришлось ждать результат два года. А если времени в обрез, истерическая манипуляция – самое то. Долговременного эффекта не дает, зато срабатывает быстро.
И не только женщины! Мужчины давным-давно используют такие методы убеждения. Мой свекор освоил эти штучки еще в ранней молодости, когда задумал жениться на нашей добренькой мамочке. Его родители были в шоке: разведенка охмурила мальчика. Будущей невестке побили в квартире окна, надеялись, что это поможет. Писали жалобу в обком, невесту хотели привлечь за растление. И тогда наш любезный папочка взял табуретку, резко швырнул ее в ближайшее окошко и зарычал: «Еще одно слово – и я вам тут все окна повыбиваю!» Сработало. Спасибо, папа. А ничего сложного и ничего страшного тут нет, в хорошей истерике все как с алкоголем – главное, не злоупотреблять.
Отсюда делаем простейший вывод: децибелы – не самый главный показатель истерики. Вопли, крики, слезы, битье себя в грудь, попытки кусаться, непроизвольный смех – все это, конечно, очень интересно. Но часто настоящие истерические приступы проходят в полной тишине, особенно если они как-то связаны с огнем. Когда я сжигала первый тираж своей книги, я не кричала и не визжала, я молча кидала в огонь книжку за книжкой, тысячу книжек сожгла и не сказала ни слова. Я полагаю, тихая истерика – гораздо более интересная вещь, чем клинические вопли, в таких случаях нервное напряжение нагнетается до такого уровня, что взрыв практически неизбежен. Летальные исходы не исключены.
В то же самое время многие из хронических мелких истеричек, которые спускают пар всю жизнь и понемножку, очень часто разговаривают тихо. «Потише», – они говорят. «Потише» – и ставят брови в скорбный мостик, и лечат, они все время всех лечат, и особенно своих вечно сопливых детей. «Осторожно», «аккуратней», «не шумите», «не бегайте», «не сорите» – они любят все это повторять, им очень нравится наставлять на путь истинный и учить. Что, кстати, и подтверждает случай с розовой кофточкой.
Вы можете меня спросить, почему же я так долго терпела розовую кофточку? Да, я могла бы сразу, как наш папочка, взять стул и моментально убрать помехи из эфира. Но нельзя же! Нельзя, вот так вот сразу. Презумпция невиновности! Я должна была допустить, что розовая кофточка затеяла свой глупый разговор о моих чудесных формах по неведению своему, по простоте душевной, и после небольшой паузы она догадается сменить пластинку. Я досчитала не то что до десяти, я ждала не меньше пяти минут, прежде чем снова вернулась к столу.
Но! Когда я вернулась, розовая кофточка читала толстушкам лекцию