Лучшие годы Риты. Анна Берсенева
его совсем, только чувствовала под собою, под всей собою его тело, и тоже сразу все – растревоженное, возбужденное. Есть у него жена или нет, она не спросила – дочка, сказал, есть, но, может, он в разводе, – а теперь решила, что наверняка в разводе, иначе вряд ли прикосновение к женщине завело бы его так сразу и так сильно, все-таки им не по семнадцать лет и даже не по тридцать.
Он положил руки ей на живот, медленно провел ими вниз, и это оказалось так волнующе для всего ее тела, что сжалось даже горло, но все-таки не настолько, чтобы не смогла она вскрикнуть, и она вскрикнула, застонала, перевернулась, забыв уже о том, что не хотела встречать его взгляд.
Глаза у него были прикрыты, а губы приоткрыты, и все время, пока их то вдавливало друг в друга, то друг от друга отталкивало, они пытались поцеловаться, но это не получалось, для этого надо было оставаться неподвижными, они же, наоборот, вскидывались, садились, оплетали друг друга руками и ногами, а потом падали на диван снова, но и это их не обездвиживало, а заставляло биться друг в друге так, будто свет наконец дали, подключив прямо к их телам.
Света не было, но Рита видела теперь Митино лицо отчетливо – привыкла к темноте, – и это больше не казалось ей неловким. Наоборот, нравилось: он не пытался скрыть своего возбуждения, вожделения, в какой-то момент, ей показалось, даже восторга, и это саму ее заводило еще больше, хотя и так, без его реакции, без того, чтобы видеть, как закушены его губы, – желания в ней было достаточно.
Невозможно было представить, что это закончится. Но закончилось, конечно. Отзвуки, искры прошедшего удовольствия Рита чувствовала в себе лишь несколько мгновений после того, как легла рядом с Митей на разогревшуюся поверхность дивана. Потом затихли и они.
Стыда, пожалуй, не было. Но неловкость от происшедшего была. И вряд ли могла пройти, пока Митино плечо и бок Рита ощущала к себе вплотную. Хорошо, что он по крайней мере не стал целовать ее после того, как все кончилось.
Рита села на диване, опустила ноги на пол.
– Что ты? – не открывая глаз, спросил он.
Она не ответила. Но дотянулась до брошенного на пол пледа и завернулась в него.
– Я сейчас уеду, – сказал Митя.
«Ну и хорошо, что он понял», – подумала Рита.
Она пересела в кресло из ивовых прутьев и стала ждать, пока Митя оденется.
– Ч-черт!.. – ругнулся он.
– Что? – спросила Рита.
– Телефон разрядился. Аккумулятор слабый. Давно хочу поменять.
Рита засмеялась.
– А ты – что? – в свою очередь поинтересовался Митя.
– Водевильная ситуация, – ответила она. – Мой – еще в ресторане. Мне с работы позвонили, долго разговаривала, он и разрядился.
Она там же, в ресторане, собиралась подзарядить айфон, но тут как раз и стала танцевать и забыла это сделать.
– Ладно, пешком дойду, – сказал он. – Не обязательно такси вызывать.
– Ты марафонец, что ли? – хмыкнула Рита. – Десять километров – пешком?
– Марафон сорок два километра.
– Все