Дверь в стене. Герберт Джордж Уэллс
вскинул взгляд. Минни внимательно наблюдала за мужем. Лицо ее было бледным, глаза покраснели. К горлу Уинслоу подступил странный ком, и мысли его потекли в ином направлении.
Он отодвинул от себя тарелку и рассеянно посмотрел на Минни. Затем встал, обогнул стол и молча опустился подле нее на колени. Она все так же смотрела на него.
– О Минни! – воскликнул он, и неожиданно она поняла, что примирение достигнуто, и обняла его, а он стал всхлипывать.
Уинслоу плакал у нее на плече, как маленький мальчик, сокрушаясь о том, что он-де подлец, женился на ней и довел ее до такой жизни, что ему и пенни нельзя было доверить и что все это – его вина, а он «так надеялся». Высказав все это, он в голос застонал. А Минни, сама тихонько плача, гладила его по плечам, ласково приговаривая: «Ш-ш-ш!» – когда он рыдал особенно громко, и понемногу этот выплеск отчаяния иссяк. Неожиданно раздался пронзительный звон колокольчика над дверью, и Уинслоу пришлось вскочить на ноги и снова вести себя как подобает мужчине.
Теперь, после этой сцены, супруги обсуждали «обстоятельства» за чаем, за ужином, перед сном и вообще во всякую свободную минуту. Говорили торжественным тоном, глядя куда-то перед собой; их лица при этом делались сосредоточенными и будто застывали. Беседы эти по большей части ни к чему не приводили, однако оба черпали в них некоторое успокоение. «Ума не приложу, что делать», – обычно заключал Уинслоу. Минни старалась отыскать светлые стороны в том, что мужу снова придется поступить на службу, – ведь у них еще, возможно, будет ребенок. Ей понадобится все ее мужество. И дядюшка наверняка снова поможет, по крайней мере в критический момент. Бедным родственникам не до гордости. И вообще, «неизвестно, как все повернется». Так она обычно говорила.
В числе прочего они тешили себя надеждой на резкий наплыв покупателей.
– Может быть, удастся выручить фунтов пятьдесят? – предположила Минни. – Тебя уже знают, должны же хоть сколько-то доверять.
Супруги обсудили эту мысль и, допустив, что в «Жуль, Нич и Граббит» согласятся на отсрочку, принялись устанавливать минимальную сумму, которая устроит контору. На следующий день после откровения Уинслоу, за чаем, они на целых полчаса повеселели и даже посмеялись над своими страхами. Для начала даже двадцать фунтов будет достаточно. Затем надежда на то, что господа Жуль, Нич и Граббит проявят милосердие к бедному лавочнику, вдруг улетучилась, и Уинслоу вновь погрузился в отчаяние.
Он то и дело оглядывал обстановку и прикидывал, сколько за нее можно выручить. Шифоньерка еще ничего, и есть старый столовый сервиз, доставшийся Минни от матери. Следующим предметом раздумий стали крайние средства, способные отсрочить роковой день. Уинслоу где-то слышал выражение «купчая крепость», в котором звучала некая успокоительная основательность. Так почему бы не «обратиться к ростовщикам»?
В четверг днем произошло приятное событие. В магазин пришла маленькая девочка с образцом ситца, и Уинслоу отыскал у себя ткань с точно таким же рисунком. Прежде таких совпадений не случалось