Магия большого города. Журналистка. Нинель Нуар
произнес он, бегло проглядывая список и одобрительно кивая в итоге. – Иногда я думаю, что он слишком хорош. Таких не бывает! Особенно во власти.
Криво усмехнувшись, журналист отсалютовал мне бумагами и отправился на интервью с одним из самых влиятельных людей мира.
А я отправилась в ателье. Принимать заслуженные упреки мистера Даура.
К моему изумлению, он почти не ругался. Покачал головой, отчего я почувствовала себя вдвойне виноватой, и снова проводил в святая святых – мастерскую. Сегодня там шустро строчил на одной из машинок его помощник. Судя по сероватой клетке и подкладке – чей-то пиджак.
– Простите, пожалуйста, – взмолилась я, чувствуя себя еще хуже от того, что не подверглась уничижению. – Честное слово, я не специально! Берегла ваши костюмы, как могла, но так уж получилось…
– О, я уже понял, что вы ведёте активный образ жизни, – закивал мистер Даур. Казалось, он не сдерживается, а действительно не злится, и моя паника уступила место растерянности. – И потому взял на себя смелость пошить это.
«Это» оказалось брюками.
Самыми настоящими, со штанинами, застежкой спереди и плотно облегающим верхом. Только представив это на себе, я густо покраснела.
– Вы не подумайте, многие дамы уже носят такое, для верховой езды, например, или бодрой прогулки, – поспешно заверил меня портной, заметив выражение моего лица. – Опять же, как я понял, вы будете сопровождать мистера Хэмнетта в его вылазках?
– Наверное, – не слишком убежденно подтвердила я. Можно ли считать вылазкой поездку в детский дом? Похоже на то. Только прозвучало это, скорее, как «полезете в гнездо контрабандистов».
– О! Тогда вам совершенно точно необходимы брюки, – заверил меня мистер Даур.
Я не нашла в себе сил возразить.
Учитывая, какими бурными выдались последние денечки, он был абсолютно прав.
Домой я отправилась затемно, так и не дождавшись мистера Хэмнетта. Досидела в непривычно тихом углу до конца смены, чтобы не возникло вопросов после у проверяющих, отметилась в журнале на выходе и побрела по продуваемому промозглым ветром бульвару в сторону нового жилья.
Сумочку жгло, образно выражаясь.
Там лежала та самая фотокарточка с безмятежно дремлющей девушкой, в отношении которой я пребывала в полнейшей уверенности, что на снимке изображен труп. Переложить ее из ящика стола в кармашек подкладки было делом пары секунд, но чувствовала я себя теперь настоящим воришкой. Пусть я достала ее из помойки, но изначально-то предназначалась она вовсе не мне! А матушка всегда учила меня уважать чужую собственность.
Но в этой ситуации выбора у меня особого не было. Так же, как и с личем – я не могла позволить безнаказанно разгуливать по городу человеку, который фотографирует мертвых и считает, что при этом спасает их. Убивает ли он до того или нет, вопрос оставался открытым.
Именно это я и собиралась сегодня вечером прояснить.
Редкие прохожие, как и я, кутались в пиджаки и пальто. К ночи порядком похолодало, надвигалась