Дом Евы. Садека Джонсон
него была своя комната и газон, который надо стричь. А я спала на продавленной выдвижной тахте у тети Мари, дожидаясь, пока мама не разрешит мне вернуться в квартиру, где она жила с очередным бойфрендом.
– Хорошо, что ты пришла, Руби. Мне нравится с тобой разговаривать. Ты особенная.
– Что, никогда раньше не дружил с неграми? – выпалила я, не удержавшись.
Шимми взглянул на потолок, будто ища там подходящие слова.
– Нет, дело не в этом. В тебе просто чувствуется такая уверенность. С тобой мне легко, будто я могу быть самим собой.
От этих слов у меня стало тепло в груди.
– Плюс ты знаешь музыку почти что лучше меня.
Я повернулась к нему.
– Когда ты поставил в кондитерской «Рок-н-ролл», я чуть с ума не сошла. Как ты вообще добавил эту пластинку в музыкальный автомат?
– Похоже, она там случайно оказалась. Не удивлюсь, если мистер Гринуолд ее уберет. Он говорит, эта музыка аморальная и ядовитая. – Он спародировал голос своего хозяина, и мы оба рассмеялись.
– Он не хочет, чтобы я ее ставил, но я ставлю, когда его нет.
– Ты часто делаешь то, что не положено?
Шимми покачал головой, и я заметила, что он напрягся.
– У меня есть младшие брат и сестра, так что маме я нужен как мужчина в доме, когда папы нету.
– А я единственный ребенок.
– Тебе, наверное, одиноко.
Я пожала плечами.
– Я привыкла. Ну и потом, я выросла со старшей кузиной, Пышкой. Она меня вечно во что‐нибудь втягивала.
– Так в тебе все‐таки есть авантюрный дух.
– Ну, я бы не сказала.
Мы оба захихикали.
Музыка вздымалась и падала, а мы так много говорили, что не заметили, когда она наконец утихла.
Шимми первым обратил на это внимание.
– Наверное, антракт.
Мы с минуту помолчали, но это была хорошая тишина. Наконец я спросила Шимми, кем он хочет стать, когда вырастет.
– Бухгалтером, как папин брат. Он меня готовит, показывает всякое. Но я буду не так богат, как ты, когда ты станешь врачом, – улыбнулся он.
– Сначала надо получить стипендию. Все остальное будет потом.
– Получишь. Не могу себе представить, чтобы в твоей программе нашелся кто‐то умнее тебя.
– Ты милый.
Мы одновременно посмотрели друг на друга. Наши взгляды встретились, и это было так интимно, будто мы поцеловались. Он задел пальцами мои пальцы на сиденье между нами, а потом положил ладонь так, чтобы мы касались друг друга мизинцами.
Казалось, прошло очень много времени, прежде чем Шимми глянул на часы на приборной панели, прервав наше зачарованное молчание.
– Черт, мне пора домой. Если я вернусь после десяти, мама закричит «Фе!», – сказал он, взмахнув кулаком.
– Вот это явно значит, что она очень злится.
Шимми кивнул.
– Я на всякий случай перелезу на заднее сиденье.
– Ты слишком беспокоишься.
– Фе! – сказала я с улыбкой. – А ты недостаточно. – Я потянулась к дверной ручке.
– Молодец, акцент отлично получился. В следующий раз еще кулаком потряси, –