Цвет боли: черный. Эва Хансен

      Жилье действительно оказалось новым, прямо напротив ресторана-бистро «Мастер Андерс» на углу Хантсверкагатан и Пиперсгатан. Две спальни, объединенный холл-гостиная с кухонным уголком, хорошая душевая…

      Что-то показалось мне подозрительным, я даже не могла понять, что именно, пока не осознала, что сам Ларс ведет себя в квартире словно в чужой.

      – Ларс, а что на следующей улице?

      Я-то знала, что именно, моя школьная подруга, когда поступила на первый курс, жила на Шеелегатан наискосок от Редхюсета – городского суда, я частенько бывала у нее и окрестности изучила. А вот Ларс явно нет. Он только пожал плечами:

      – Вот, пока меня не будет, вы все выясните.

      – Ты сам жил здесь когда-нибудь?

      – Тебе не нравится район? Конечно, это не СоФо, даже не Эстермальм, но, по-моему, неплохо, уютно, спокойно и метро рядом.

      – Угу, и Полицейское управление тоже… Когда ты купил эту квартиру?

      Он рассмеялся:

      – Упражняешься в детективных догадках? Недавно, я же говорил тебе, что идет ремонт. Но вам правда не стоит оставаться в той квартире, воспоминания же задушат.

      – А мне нравится! – объявила Бритт.

      – Мне тоже. Я просто пытаюсь понять: ты купил квартиру специально для нас?

      – Что тебя в этом не устраивает? Прежде чем принимать предложение о работе в Оксфорде, я должен точно знать, что вы здесь пристроены.

      У меня на глазах выступили слезы.

      – Линн, что ты?

      Я лишь мотала головой, отойдя к окну:

      – Нет, ничего, все в порядке.

      Моя мать, даже узнав, что я побывала в больнице и на грани жизни и смерти, сочла нужным только позвонить из Италии, где задержалась после Рождества. Вернее, теперь она во Франции лечит ногти, которые у нее вдруг начали слоиться. Я понимаю, слоящиеся ногти – это важно, очень важно, но, может, стоило приехать и посмотреть, как дочь?

      Отец женится на русской и еще год, а может, и больше, пробудет в далекой, страшной России, у него не просто новая жена, уже намечается и ребенок. Брату или сестричке я, конечно, рада, но как же я-то?

      У бабушки теперь есть Свен, он очень хороший, однако они так заняты друг дружкой, что я начала ревновать к памяти дедушки. И снова я в стороне. Даже моя замечательная ба не подумала о том, каково мне будет находиться в той квартире, где я чудом осталась жива.

      Хотя почему чудом? Жива благодаря единственному человеку, который подумал обо мне, и не только обо мне, но и о моей подруге, благодаря Ларсу.

      Он все же попытался заглянуть мне в лицо:

      – Ну что ты? Хочешь, я не поеду?

      Я уткнулась ему в грудь и разрыдалась:

      – Ларс, если ты меня бросишь, я умру!

      – Хорошо, Линн, успокойся, я откажусь от Оксфорда, только не плачь, дорогая.

      – Ты не понимаешь, я не о том. Ты должен принять предложение, только не забывай обо мне. Я так тебя люблю!

      Бритт тактично отправилась изучать вид из окна в своей комнате.

      Ларс