Элизиум. Рассвет. Дмитрий Потехин
она лежала на застеленной кровати, вспоминая всех, в кого когда-то влюблялась, и кого потом возненавидела. Вспомнила, что у нее замечательный голос (леденящее сердце меццо-сопрано, как говорил учитель), что она могла бы петь на сцене и сниматься в кино. Что она прекрасно танцует, играет на фортепьяно и знает наизусть почти всего Байрона. Что нежно любит попугаев, кошек и лошадей… и своего сына. И что она слишком мало работала в этой жизни, чтобы стать чем-то большим, чем обворожительной титулованной ценительницей меховых горжеток и тонких сигарет.
– Проклятый ублюдок! – выплюнула графиня в адрес Евгения.
Ей следовало сразу понять, что от таких исключительных негодяев, как от чумных крыс, надо держаться как можно дальше… Но она не поняла.
– Спрятался «в домике»? Вот и оставайся там. Слышишь, дрянь! Господи, запри его там… пожалуйста!
На следующий день одиннадцатилетний ученик школы-интерната Реджинальд Хантингтон, по пути в столовую, увидел стоявшую в холле мать.
– Привет, мам! – изумленно промолвил он.
Леди Хантингтон очаровательно улыбнулась, подошла к сыну и взяла его за руку.
– Пошли, дорогой!
– Куда?! – Реджи непонимающе заморгал. – Уроки же еще не кончились!
– Я им сказала, что тебе срочно надо к врачу, – мама хитро подмигнула. – Ну ее, эту школу! Ты согласен?
В тот день они побывали в луна-парке, где прокатились на всех аттракционах и наелись сахарной ваты, посмотрели в кино гангстерский фильм (леди Хантингтон отдала кассирше брошь, чтобы Реджи пустили, вопреки возрастным требованиям), потом она купила сыну два новых костюма, коньки, головоломку и «Остров сокровищ» с прекрасными иллюстрациями. Реджи знал сюжет этой книги и просил купить из Стивенсона «Клуб самоубийц», но мама отчего-то резко отказала ему.
– Это очень плохая книга! Я… ч-читала рецензию в журнале.
Потом они зашли в кафе, где Реджи впервые в жизни ел столько мороженого, сколько ему хотелось.
Они возвращались в интернат поздно вечером на авто.
– Тебе понравилось? – мягко спросила леди Хантингтон.
– Конечно! – озарился Реджи. – Ты лучшая мама в мире!
– Если б ты знал, как мне приятно это слышать.
Она вдруг впервые поблагодарила судьбу за то, что, рожденный от эрма, Реджи не унаследовал от нее никаких магических способностей.
Ее рука, едва касаясь, поглаживала его русые волосы. Пальцы с лакированными ногтями чуть подрагивали.
– Ты самое дорогое, что у меня есть, Реджи, – прошептала графиня, сморгнув, на какой-то миг подкатившие к глазам, слезы. – Мое сокровище…
– А можешь ты приезжать почаще?
– Посмотрим, Реджи. Сейчас… все очень непросто.
«Очень непросто…» – мысленно с болью повторила она, глядя на пролетающие сквозь мрак огни встречных машин.
Тьма
Солнце исчезло в час пополудни. Все, кто был на улицах, мгновенно, как по команде, задрали вверх носы,