Перстень с сапфиром. Людмила Лапина
знал их всю жизнь и привык к постоянной заботе. Он с усмешкой спрашивал себя, перестанет ли опекать его пожилая сеньора, когда ему исполнится шестьдесят лет. Осталось подождать тридцать лет, чтобы выяснить это. Так лениво думал он, поглощая вкусный ужин.
– Понравилось ли тебе чили, мой мальчик? – нежно спросила сеньора Хулия, подойдя, как всегда, бесшумно. Темная мантилья в сумерках делала ее похожей на тень, но пышные оборки широкой юбки шуршали успокаивающе, как в детской.
– Все было великолепно, очень вкусно, – ответил Ричи, сыто откидываясь на спинку легкого плетеного кресла.
– Что же гнетет тебя, Рикардо? – ласково продолжала пожилая сеньора.
– Я в порядке, милая Хулита, – рассеянно ответил ее воспитанник.
– Нет, ты не в порядке, – горячо заговорила Хулия.
– Не вини себя так. Сеньорита Лиза-Анна умерла и похоронена, но не ты причина ее смерти!
– Я виновен, как если бы поднес к ее голове заряженный винчестер и спустил курок, – печально сказал Ричи.
– Ты не убивал ее, – умоляюще сказала Хулия. – Не смей себя казнить!
– Я привез ее на ранчо, показал долину Солт-Ривер, хотел, чтобы она полюбила эти места, как я их люблю, – продолжал Ричи. Он уже не
мог сдерживать свое горе и спешил поделиться с близким человеком.
– Чудесная была девушка, – вздохнула Хулия. – Такова уж воля Божья! Зато теперь твой нежный ангел на небесах и хранит тебя.
– Помолись за нее, Хулита, – попросил Ричи, зажигая длинную тонкую сигару.
– Я молюсь за нее каждый день, – горячо выдохнула почтенная домоправительница. – И за твоих дорогих родителей.
– Я знаю, спасибо тебе, Хулита, – сказал Ричи, вставая со стула.
– Все было очень вкусно. А сейчас я пойду в свою комнату, ужасно хочется спать.
– Храни тебя Бог, мой мальчик, – мягко сказала сеньора и перекрестила своего воспитанника. Он вздрогнул, хотел что-то сказать, но промолчал.
По внутренней лестнице он поднялся на второй этаж, на галерею, окружающую патио с бассейном. В этот внутренний дворик выходили все двери жилых апартаментов старинного фамильного гнезда. Молодой человек шел в свою комнату, путь его озаряли только серебряные южные звезды, но он ни разу не оступился, не споткнулся – здесь, на своем ранчо, ему знаком каждый камешек, каждая ступенька. Ричард Сарандон нежно любил старый дом, относился к нему как к живому существу. История семьи, родного штата, любимой страны занимала важное место в его жизни, определяла его мировоззрение.
В спальне он небрежно включил телевизор и вышел на балкон докурить сигарету. Полотенце соскользнуло на пол, и обнаженный Ричи подставил тело порывам прохладного ночного ветерка. Темно-синее ночное небо, усеянное мириадами алмазных точек, выгнулось над Аризоной. Тоненький серпик молодой луны стыдливо виднелся на востоке. Ричи