Жизнь Джузеппе Гарибальди, рассказанная им самим. Джузеппе Гарибальди
замечено с носа нашего корабля, когда мы с сильным попутным ветром шли в лагуну Санта-Катарина. Противник, очевидно крейсировавший от острова того же названия на восток, был замечен нами слева по борту.
На патачо насчитывалось семь пушек, это был настоящий военный корабль, тогда как «Риу-Парду», имевший только одну девятидюймовую пушку, был маленьким торговым судном, лишенным всяких боевых приспособлений. Как бы то ни было, нужно было твердо держаться. Просигналив трем трофейным судам, чтобы они шли к Имбитуба, «Риу-Парду» приблизился к патахо на расстояние ружейного выстрела, взял курс налево и открыл огонь из орудия по неприятельскому кораблю. Патачо ответил энергичной пальбой. Однако сражение не дало почти никакого результата из-за того, что море было бурным. Вода не раз заливала нашу батарею на правом борту, а противнику, несмотря на интенсивный огонь, удалось лишь немного повредить наши паруса.
Однако эта стычка стоила нам потери двух шхун, одна из них выбросилась на берег, а на другой капитан, испуганный захватом судна, спустил флаг.
Было спасено лишь одно трофейное судно под командованием Игнацио Бильбао, отважного бискайского офицера, который пристал с ним в порту Имбитуба, находившемся тогда в наших руках. Маленький «Сейвал», у которого во время стычки в бурном море было сбито орудие, направился в том же направлении. Поэтому я также вынужден был, пользуясь северо-восточным ветром, который ночью стал дуть на юг, пристать в Имбитуба. При таком ветре невозможно было войти в лагуну, и не вызывало сомнения, что имперские военные суда, стоявшие у острова Санта-Катарина, разузнав о нас у экипажа «Андуринья» (корабль, с которым мы вступили в бой), постараются атаковать нас. Поэтому мы должны были подготовиться к бою.
Орудие, сбитое на «Сейвале», было перенесено на мыс, который закрывал бухту Имбитуба с востока, и здесь мы построили укрепление, обнесенное турами. Эту работу мы проделали ночью, а едва забрезжил день, как появились три имперских корабля, которые шли в нашу сторону.
«Риу-Парду», встав на якоре в глубине бухты, начал весьма неравное сражение, ибо имперцы были несравненно сильнее нас. Неприятельские суда, пользуясь благоприятным ветром, который дул из бухты, держались на парусах, лавируя, и вели ураганный артиллерийский огонь. Так как противник мог стрелять из своих пушек под любым углом, то весь огонь сосредоточился исключительно на бедном «Риу-Парду», который находился под моим командованием. Однако мы со своей стороны сражались с отчаянной решимостью; и так как бой проходил на близком расстоянии, то обе стороны вели огонь также из карабинов.
Уступая в силе противнику, мы несли, конечно, большие потери: вся палуба у нас была покрыта трупами и изуродованными телами. Но хотя борта «Риу-Парду» были изрешечены ядрами, а снасти перебиты, мы решили сражаться насмерть. В этом решении нас поддерживало самообладание бразильской амазонки: Анита не только не пожелала сойти на берег, но и мужественно сражалась во время этого ожесточенного