Короны Ниаксии. Пепел короля, проклятого звездами. Книга вторая из дилогии о ночерожденных. Карисса Бродбент
удовольствие испытал я, услышав его слова, и, не скрывая этого, сказал:
– В таком случае тебе придется от его имени принести клятву верности.
Я задрал подбородок, глядя на Мартаса сверху вниз, и широко улыбнулся, показав клыки:
– Склонись передо мной.
Я точно знал, что будет дальше.
Симон и Мартас верили в свой прямой путь к трону. Еще бы, ведь они были единственными оставшимися родственниками короля. Они наверняка считали, что после гибели Некулая на теле Симона появится печать наследника. По закону трон должен был перейти к нему.
Но, к сожалению для них (и для меня тоже), Ниаксия отличалась непредсказуемостью.
Думаю, все двести лет эти придурки считали, что печать вообще не появится. Представляю, как их затрясло, когда я предъявил свою отметину и затем вызвал их в Сивринаж. Каково преклонять колени перед обращенным рабом, над которым они издевались семьдесят лет?
Они вовсе не собирались приносить мне клятву верности. Я это знал.
Мартас не двинулся с места.
– Не могу, – буркнул он.
Но по залу не прокатились возгласы удивления, не поднялся ропот. Нет. Толпа молчала. Поведение Мартаса никого не удивило.
– Мой брат принесет клятву верности только законному королю Дома ночи, и я тоже, – сказал Мартас. – Ты не король.
Его губы вновь скривились в усмешке.
– Я видел, как ты осквернил себя, и не преклоню перед тобой колен. И ни перед кем, кто стоит у трона рядом с кроверожденным принцем.
«Осквернил себя».
Вот какое слово выбрал Мартас. Это было сделано с оттенком изящества. Вельможа ссылался на несуществующий свод нравственных правил, словно все происходившее в минувшие годы было моим выбором и словно он не являлся одним из тех, кто мне всячески мешал.
Я неторопливо кивнул, обдумывая услышанное, – и улыбнулся Мартасу. Улыбка была совершенно искренней. Даже если бы и хотел, я бы не смог ее подавить.
Меня охватила жажда крови, нарастающая с каждым ударом сердца.
Мартас этим не ограничился, а, наоборот, заговорил быстрее, тыча рукой в сторону постамента:
– По-твоему, ты освободил нас от хиажей? А я вижу шлюху Винсента, сидящую рядом с твоим троном.
Его взгляд скользнул над моим плечом и уткнулся в Орайю. Этот взгляд был мне знаком. Ненависть и голод, желание и отвращение – все смешалось в нем воедино.
– Если хочешь совокупляться с ней – дело твое, – прорычал мне Мартас. – Но посмотри на нее. Она ничуть не пострадала. Ни царапинки. Все, что тебе нужно, – это рот и дырка между ног. С какой стати беречь остальное?
Я перестал улыбаться.
Меня уже не забавляла игра с ришанским вельможей.
До этого момента я держал ситуацию под контролем, полагаясь на разум и расчет. Теперь рассудок уступил место импульсивным порывам.
– Ценю твою честность, – спокойно ответил я. – И честность Симона.
Я спрыгнул с постамента, подошел к Мартасу и обхватил ладонями его лицо. Он выглядел почти так же, как