Необъяснимые явления. Это было на самом деле. Андрей Буровский
да и просто нравственных, культурных норм.
Если «черный археолог» карает, например, того, кто курил на раскопе, и награждает того, кто хорошо умеет работать при расчистке погребения, это вполне можно связать не только с приверженностью наукам и не со стремлением проводить квалифицированные раскопки… Тут явно есть поддержка определенного человеческого типа, определенной линии поведения.
Вполне материальные сельские старики могли очень хорошо отнестись к «экспедишнику, совершенно ничего не понимая в его профессиональных делах и даже сильно подозревая, что он под маркой археологии ищет золото. Но вот «городской» находил погребение, о котором даже не имели представления «местные», прожившие тут всю жизнь, и хорошо раскапывал его. Он тратил массу времени, задерживался вечерами, старался, делал тонкую зачистку «под фотографию», чтобы земля была «как зеркало», проявлял знание множества деталей, маниакальное трудолюбие. И это, независимо от всего остального, располагало к нему окружающих.
Происхождение «черных специалистов» как будто известно: их «родоначальником» является «черный альпинист», о котором говорили еще в 1930–1940-е гг. Похоже, что «черного альпиниста» породила вольница так называемых «столбистов». Впрочем, фольклор «столбистов» – особая большая тема.
Фольклор «столбистов»
Столбизм – это очень «красноярское», очень местное явление. Выходы сиенитовых скал на правом берегу Енисея, напротив города, привлекали жителей еще с XVIII века. Есть сведения, что уже тогда забираться на эти причудливые «столбы» считалось «ухарской забавой» среди парней. Этому занятию были свои умельцы и в Красноярске, и в пригородных деревнях. В XIX веке по мере роста населения район «Столбов» все больше превращался в заповедный; в место отдыха горожан и в место подготовки альпинистов. В 1929 году создан заповедник «Столбы», существующий по сей день примерно в тех же границах. При этом местом отдыха горожан и местом тренировок будущих альпинистов «столбы» оставались. Каждая группка «лазавших на столбы» строила свою «избу» и проводила в ней воскресенья.
С одной стороны, здесь получили подготовку такие «профи», как братья Абалаковы, один из которых, Евгений Михайлович Абалаков, в 1933 году взошел на высочайший пик СССР – пик Сталина (с 1962 года – пик Коммунизма).
С другой стороны, с самого начала «лазили» и «поднимались» на столбы единицы. С ходом лет и с ростом огромного города все больший процент столбистов набивался в «избы» не для того, чтобы «лазить», а для того, чтобы провести какое-то время не в городе и чтобы «общаться». Среди них было много людей, не состоявшихся в реальной жизни, убегавших в игру, в отдых на свежем воздухе, психологический комфорт в кругу «своих».
Этот слой, соотносившийся с «лазавшими» как 100:1, формировал свои представления о жизни, свои традиции, правила поведения. Это был своего рода «малый народ в большом народе», целая «культура в культуре» – субкультура. В творимой этим слоем субкультуре важное место занимал