И на дерзкий побег. Валерий Ковалев
здесь за часть, отец? – вышли из кабины офицеры.
– Отдельный санитарный отряд, товарищ майор, – приложил к пилотке руку пожилой часовой.
– А как увидеть начальство?
– Вон оно идёт, – часовой кивнул в сторону.
От казармы по бетонной дорожке к ним направлялись двое. Седоголовый старичок с бородкой клинышком, в форме подполковника медицинской службы и лет тридцати женщина-капитан.
– Чем обязаны? – подойдя ближе, близоруко прищурился подполковник.
Лосев с Каламбетом представились, после чего мужчины обменялись с рукопожатиями.
Подполковник, назвавшийся Семеновым, был из армейского САНУПРА[11], женщина – начальником его санитарного отряда по фамилии Цветкова. Лосев сообщил, что он командир дислоцирующейся в Крафтборне части и заехал узнать, что здесь за объект.
– Немецкий лагерь смерти, – ответил подполковник. – Один из восьмидесяти на территории Восточной Пруссии. При отступлении эсэсовцы не успели уничтожить всех узников. Тех, что остались, выхаживаем на месте. Нетранспортабельны.
– И сколько их здесь? – кивнул на бараки Каламбет.
– Полторы тысячи. Ну ладно, товарищи, мне надо ехать, – взглянул на наручные часы. – Если имеются ещё вопросы, Ольга Петровна на них ответит. Прощайте.
Козырнув, направился к «эмке». Зарокотал мотор, машина выехала за ворота.
– Так как насчет вопросов? – обратилась начальница к офицерам.
– Не имеем. Всё ясно.
– Может, желаете осмотреть лагерь? Увидеть, что такое нацизм.
– На фронте уже видели. Спасибо, – нахмурились.
– Такое вряд ли, – горько сжала губы.
– Хорошо, ведите, – принял решение майор.
Для начала зашли в казарму, пропитанную запахами хлорки и лекарств. Вдоль стен тесно стояли койки. На них лежали обтянутые кожей серые скелеты, их обихаживал медперсонал.
– Здесь у нас лежачие, с тяжелой формой дистрофии, многие безнадежны, – обвела капитан помещение рукой.
– Ольга Петровна, камфара заканчивается, – подошла от одной из коек усталая медсестра.
– К вечеру из Бреслау подвезут ещё. Пока колите заменители.
– Майор, – прохрипели с койки рядом.
– Слушаю тебя, браток, – наклонился Лосев.
– Отомстите за нас, – горячечно заблестели глаза… Погасли.
Цветкова тоже наклонилась, пощупав пульс, и подозвала санитара: «В мертвецкую». Тот, молча кивнув, натянул умершему на голову простыню.
Вышли на свежий воздух.
– Здесь все русские? – нервно закурил Каламбет.
– Нет, – покачала головой капитан Цветкова. – Большинство поляки, чехи и евреи. В сорок первом было три тысячи советских военнопленных, осталось пятьдесят восемь. Ну что? Идём дальше?
– Идём.
В бараках было то же самое. Похожие на мумии люди на нарах, ставящие им капельницы сёстры, кормящие и поящие санитары.
– Эти будут жить
САНУПР – санитарное управление.