Сергей Курёхин. Безумная механика русского рока. Александр Кушнир
сладкого вина, / Смотри в окно и думай понемногу: / Во всем твоя одна, твоя вина. / И хорошо. Спасибо. Слава Богу».
Студенты политеха поступок Курёхина оценили – в свое время ленинградские газеты пестрели фельетонами, в которых Иосифа Александровича называли тунеядцем и чуть ли не изменником родины. И у Драгомощенко с Курёхиным протест против социалистической действительности выражался таким несколько наивным образом. Как сформулировал однажды писатель-эмигрант Андрей Синявский, «с советской властью у меня чисто стилистические разногласия».
Через некоторое время 18-летний Сергей принял участие в нескольких концертах импровизационной музыки. На одном из таких выступлений оказался саксофонист из легендарного джаз-оркестра Иосифа Вайнштейна Михаил Костюшкин.
«Курёхина я впервые увидел во Дворце культуры им. Кирова, – вспоминает Костюшкин. – Мне сказали, что будет играть парень, который подает большие надежды как пианист. За роялем сидел молодой человек с глазами новорожденного теленка. Открыл инструмент, пробежался по клавишам. И сразу стало понятно, что он музыкально образованный. У него моторность и беглость пальцев были на высочайшем уровне. И он начал исполнять музыку, похожую на регтаймы. После концерта мы разговорились. „Что поделываешь? Откуда?“ – „Только что в Питер приехал, надо учиться, работу искать“. Ему было восемнадцать, мне двадцать шесть. Тогда Курёхин казался застенчивым. Глаза опускал, говорил куда-то в пол. Хотя его демоническая улыбка уже сияла, но теплота и контактность были как на ладони. Мол, я открыт, если есть предложения – пожалуйста, обращайтесь».
«Я был свидетелем одного из первых выступлений Сергея, – вспоминает актер театра Горошевского Сергей Берзин. – Тогда по джазовой тусовке поползли слухи – мол, из Крыма приехал парень, который фантастически быстро играет на рояле. И его пригласили выступить в Доме композиторов на еженедельном семинаре Абрама Григорьевича Юсфина, где после концертов проходило нечто вроде круглого стола. Когда туда пришли Курёхин с Драгомощенко, они выглядели как белые вороны. Мне показалось, что Сережа почувствовал отголоски совдеповости в этих обсуждениях и начал хулиганить. Играл пассажи во всех октавах, бегая пальцами по роялю очень небрежно, как мышка, мимо нот. После его выступления разразился страшный скандал. Начались вопросы: „А что это вы играли? А какая здесь звучала тема?“ Курёхин тогда был очень обидчивый и начал огрызаться: „Не нравится – не слушайте!“ И, когда поднялся лай, Драгомощенко встал, как Станиславский, и надменно сказал: „Вы все здесь такие умные! Боже мой, какие вы умные!“ И они покинули зал непобежденными. Просто встали и ушли».
Вскоре Курёхина пригласили выступать на танцах в составе рок-группы «Пост», вокалист которой мог «в ноль» спеть Роберта Планта. Теперь Сергей курсировал между дачными поселками в районе Александровской, исполняя экспрессивный хард-рок, разумеется на английском языке. Курёхину нравилось петь не всегда понятные ему слова, в которых ему виделся определенный