Идущий. Игорь Колосов
подумал Драго, совершенно равнодушный к спесивой самоуверенности крестьян, не желавших взять его, и к мечу на телеге рядом со вторым крестьянином. Значит, Анохра. Пусть будет так. Он начнет с Анохры, затем направится к Вальцирии, и, если там ничего не обнаружится, он предупредит связного и двинется к Брезелю. Мальчик все равно идет медленней, где-нибудь его следы обнаружатся.
Драго улыбнулся:
– Какая удача! И мне туда же. Тоже попросили городские власти.
Чтобы крестьяне снова не отказались от попутчика и заодно, чтобы отбить у них охоту рассказать что-то коменданту Анохры, Драго извлек из кармана золотой и поднял руку повыше.
– Плачу монету. Считай, вас благодарит в моем лице сам Правитель.
Крестьяне уставились на блестящую вещицу у путника в руке. Драго, ничего больше не спрашивая, запрыгнул на телегу.
5
Гурин, мчавшийся позади всех, размышлял о том, что передал ему комендант Лизии. И еще, как действовали трое гвардейцев, которых он выбрал.
Они были сильными и опытными воинами, готовыми выполнить любой приказ, самый абсурдный. Казалось, они вообще никогда ни о чем не задумывались. Даже Булох – командир их тройки.
Булох был крупнее Гурина. Шрам и Камень тоже были крупнее Гурина. Их теперешний предводитель, сам достаточно мощный мужчина, уступал им по габаритам, и лишь природная гибкость и реакция делали его сильнее в поединке с каждым из них в отдельности. И, конечно, Гурин оказался бы бессилен против двоих из них.
Это не касалось силы ума: здесь Гурин дал бы фору всем троим. Из них ближе к Гурину был Булох. Светлый, с бледно-голубыми глазами, он источал свирепую наглость и обладал хоть какими-то задатками руководителя. Ничего подобного не было у Камня и Шрама. Выросшие в бедных крестьянских семьях, оба в ранней юности за долги родителей попали в кабалу к крупным городским ремесленникам и уже оттуда перекочевали в личную гвардию Правителя.
Камень, пучеглазый, неопрятный, заросший черной щетиной, получил свое имя из-за формы головы. Крупная, деформированная и угловатая, она действительно напоминала булыжник, валявшийся на вершине горы, где неугомонные ветры за десятилетия оставили в нем впадины для глаз и выделили уродливую челюсть. Шрам был обладателем давней жутковатой раны в виде трех полос на левой щеке, бледно-розоватых, с расстояния порождавших иллюзию обожженной кожи. Хирургически одинаковые полосы скорее являлись следами пытки, нежели какого-то поединка, Шрам никому не говорил правды. Оба, и Камень, и Шрам, брили головы, уродуя себя окончательно.
Казалось, им нужно было лишь хорошо поесть и хорошо поспать. И рвение, с которым они выполняли задание, объяснялось тем же – после окончания они выспятся лучше обычного и, возможно, устроят продолжительный пир.
Гурин рассматривал их спины и начинал понимать, что не все так просто, и задание отнюдь не выглядит прогулкой, как ему показалось сначала.
Казалось, какая проблема – найти мальчишку? Дар ребенка не произвел