Дары волхвов. О. Генри
магазин «Синий свет» находится в деловой части города – между Бауэри-стрит и Первой авеню, там, где расстояние между ними наикратчайшее. «Синий свет» полагает, что фармацевтический магазин не то место, где продают всякую дребедень, духи и мороженое с содовой. Если вы спросите там болеутоляющее, вам не подсунут конфетку.
«Синий свет» презирает современное, сберегающее усилия искусство фармацевтики. Тут сами размачивают опиум, сами фильтруют из него настойку и парегорик. По сей день пилюли тут изготовляют собственноручно за высокой рецептурной конторкой на специально служащей для того кафельной дощечке: дозируют шпателем, скатывают в шарики с помощью большого и указательного пальца, обсыпают жженой магнезией и вручают вам в круглых картонных коробочках. Аптека стоит на углу, где стайки веселых растрепанных ребятишек играют, бегают взапуски и становятся кандидатами на таблетки от кашля и мягчительные сиропы, поджидающие их в «Синем свете».
Айки Шонштейн был в нем ночным фармацевтом и другом своих клиентов. Так уж оно повелось на Ист-Сайд, где сердце фармацевтики еще не стало glace[2]. Там аптекарь, как оно и следует быть, – советчик, исповедник и помощник, умелый и благожелательный миссионер и наставник, чью эрудицию уважают, чью высшую мудрость глубоко чтят и чьи лекарства, часто не притронувшись к ним, выбрасывают на помойку. Оттого-то повисший крючком и оседланный очками нос и тощая, согбенная под бременем познаний фигура Айки Шонштейна были хорошо известны в ближайших окрестностях «Синего света», и ученые назидания ночного фармацевта высоко ценились.
Айки проживал и завтракал у миссис Ридл, в двух кварталах от аптеки. У миссис Ридл была дочь, ее звали Рози. Скажем без обиняков – вы ведь, конечно, и сами догадались, – Айки боготворил Рози. Ее образ вошел в его мысли столь постоянным ингредиентом, что уже никогда не покидал их; она была для него сложным экстрактом из всего абсолютно химически чистого и утвержденного медициной – во всей фармакопее не нашлось бы ничего ей равного. Но Айки был робок: застенчивость и нерешительность служили ему плохим катализатором для преобразования надежд в реальность.
Стоя за конторкой, он являл собою существо высшего порядка, сознающее свои особые достоинства и эрудицию, а за пределами аптеки это был тщедушный, нескладный, подслеповатый, проклинаемый шоферами ротозей – в мешковатом костюме, перепачканном химикалиями и пахнущем socotrine aloes[3] и valerianate ammoniae[4].
Нежелательной примесью к розовым мечтам Айки Шонштейна (вполне-вполне уместный каламбур!) был Чанк Макгауэн.
Мистер Макгауэн также стремился поймать на лету ослепительные улыбки, кидаемые Рози. Но если Айки стоял у задней черты, то Макгауэн ловил их прямо с ракетки! Вместе с тем Макгауэн был и другом и клиентом Айки и частенько после приятной вечерней прогулки по Бауэри-стрит заглядывал в «Синий свет», чтобы ему помазали йодом царапину или же залепили пластырем порез.
Как-то раз к вечеру Макгауэн с обычной своей непринужденностью
Замороженным, ледышкой
Слабительное из столетника
Валериана на нашатырном спирте