Останься в Вейзене. Анастасия Зарецкая
стоило такое удовольствие. Двери, ведущие в аудитории, по обе стороны огорожены колоннами, и каждую колонну обвивает спираль из множества огней. Вдоль коридора расставлены мощные деревянные столики на трёх ногах, будто и здесь музей оставил свой след. На одном столике возлежит талмуд, раскрытый на какой-нибудь наверняка важной страничке, а на другом стоит бюст солидного мужчины с бородой. Не признала, кого именно.
Я задержалась взглядом на девушке с копной рыжих волос и перстнем на указательном пальце – зеленый камень так и поблескивает под всеми этими светлячками… На мгновение мне показалось, что в районе её ладони блеснуло кое-что кроме: фиолетовое пламя, краткая вспышка, выбивающаяся из ряда вон. Я повернулась к Феранте, готовая задавать вопросы… Но, конечно, ей было не до того.
– Здравствуйте. Доброе утро. Здравствуйте. Благодарю. И вам насыщенного дня. Вы работаете над той ошибкой, на которую я вам указала? Доброе утро. Здравствуйте. – Голова – что лодка, которая неспешно покачивается на волнах, то взмывает вверх, то опускается. – Не опаздывайте на занятия, они вот-вот начнутся.
Через одного, студенты косились на меня, но напрямую никто не посмел обратиться.
Феранта оказалась права – совсем скоро по помещению пронеслась трель, как будто одновременно зачирикала тысяча канареек. Студенты попрятались в аудиториях: некоторые стремительно скрылись за дверью, а другие еле-еле сдвинулись с места. Даже в этом странном месте студенты почти не отличались от нормальных.
В конечном счёте мы с Ферантой все-таки остались вдвоем. Теперь каждое слово скользило по коридору, задевая огни и экспонаты, и отражалось от стен.
– Вы не выглядите удивленной, – удовлетворенно заметила Феранта.
– А должна бы, – согласилась я. – Где я? Признавайтесь, не бойтесь меня напугать. Меня в этой жизни уже ничего не удивит.
– Непростая была жизнь?
– А у кого сейчас простая? – Я пожала плечами. И поняла: кое-какое из сказанных ей слов сильнее прочих кольнуло слух: – Почему была? Я и сейчас вполне себе живая, хотя эта неизвестность, признаюсь, действует убийственно…
Я осталась стоять (не сдвинусь с места, пока не скажут правду! хватит!). А Феранта сделала несколько шагов вперёд и развела руки по сторонам. Затем обернулась ко мне и посмотрела то ли ласково, а то ли тоскливо:
– Вы в Вейзенской академии, как я уже и сказала. Название своё она получила благодаря тому, что лежит в непосредственной близости от Вейзена. Вейзен – самый прогрессивный город нашей скромной империи. Все изобретения рождаются здесь. Здесь свершаются все открытия. – Она внезапно понизила голос: – И это всё, о чем я могу сказать в коридоре – вы ведь сама вчерашняя академистка и знаете, что происходящее за дверью всегда интереснее записей на доске. Зато в моём кабинете нашему разговору никто не помешает. Предлагаю продолжить наш путь.
Я послушалась. Какая все-таки слабовольная.
– Как называется ваша империя?
– Великая империя Лейпгарт.
– Впервые